Открытие второклассной школы в селе Пьяном Боре, Елабужского уезда, Вятской епархии.

Из книги 
"Белов В.Н. (Сост.). Очерки духовной и просветительской жизни 
Елабуги и уезда (разное). Серия «Духовная жизнь Елабуги – по страницам Вятских Епархиальных Ведомостей 1867-1916 гг.». Елабуга, Издание Елабужского 
Отделения Русского Географического Общества, 2016. –  с.340"

Вятской епархии. ВЕВ, 1897 г., № 2, января 15-го. Отдел неофициальный. Стр. 88-92

1 декабря 1896 г. в с. Пьяном Боре, Елабужского уезда, происходило скромное, но важное для местного края торжество открытия второклассной церковно-приходской школы. открытие совершилось в присутствии о. наблюдателя церк.-приходских школ Елаб. уезда. протоирея Вл. Вечтомова. Торжество началось еще накануне всенощным бдением, которое было совершено о. заведывающим двухклассной ц.-пр. школы в здании второклассной школы. В пении участвовали ученики второго класса вместе с хором Пьяно-Борской церкви; некоторые песнопения были пропеты учениками первого класса. На следующий день, воскресенье, после обедни, ученики, взявши св. иконы, двинулись крестным ходом к зданию будущей второклассной школы. Медленное движение маленьких богомольцев с пением и поднесением св. икон привлекло много крестьян. вся эта толпа тихо вступила в школу при пении тропаря св. Николаю Чудотворцу. Присутствие большого числа молящихся на этом торжестве ясно говорило о сочувствии их вновь открывшейся школе. Молебен совершили: о. Протоирей Вечтомов и два местных священника; пели ученики. В конце молебна о. заведующим второклассной школы, св. Арк. Пасынковым была произнесена речь, которую приводим в подлиннике:

«В сегодняшний день мы празднуем открытие в нашем селе второклассной цер.-приходской школы. Долгом считаю в день сего торжества сказать вам слово о значении школы вообще и второклассной в особенности.

Русская школа возникла одновременно с распространением на Руси христианства и всегда была для пастырей Церкви пособницей в деле религиозного просвещения народа, имея живой воспитательный характер, основанный на началах Евангельского учения. грамотность и книжное образование было не целью, а средством к достижению высших задач религиозно-нравственного воспитания. Идеал русского народного образования за все время существования народной школы был основан на началах правды, мира, любви, преданности воле Божией, смирения, человеколюбия, заключая в себе православную церковность. Вполне соответствуя природным качествам  русского народа, идеал этот глубоко проник и укрепился в его сознании. Таким образом, историческое значение народной школы обусловливается ее  близостью к православной вере и Церкви» (Из сочинений С.И. Миропольского).

Такою была русская народная школа в ее прошлом, такою же она является и в настоящее время. Поэтому-то почивший в Бозе возлюбленный Царь-Миротворец Александр Александрович, вполне понимая дух и значение народной русской школы, выразил желание, чтобы дело воспитания и обучения детей взяло на себя православное духовенство, сказав многознаменательные слова: «надеюсь, что духовенство окажется на высоте своего высокого призвания в столь важном и трудном деле». И духовенство, верное завету возлюбленного сына своего Монарха, с готовностью и усердием принялось за святое дело воспитания детей в духе православной Церкви. В настоящее время по лицу всей необъятной Руси существует уже множество церковно-приходских школ, воспитывающих в стенах своих тысячи надежных в будущем членов Церкви и Отечества.

Заботясь все более и более о просвещении своих духовных чад, высшее духовное Начальство с соизволения Благочестивейшего Государя нашего Николая Александровича выработало особый тип школы – школы второклассной, открытие которой и празднуем в настоящее время. Второклассная школа есть высшая народная школа. Если одноклассная церк.-приходская школа, воспитывая детей в духе православной веры, вместе с тем имеет целью и сообщить им некоторые знания, необходимые в жизни только для них же самих, — то второклассная школа должна сообщить своим питомцам знания в большем объеме, — дать народу в питомцах сей школы верных и надежных учителей, которые могли бы сами впоследствии знания свои передавать другим, обучать других, придавая этому обучению дух церковности, словом ученики этой школы, вышедши из нее в родную среду, были бы сеятелями религиозного просвещения. Курс обучения в второклассной школе трехгодичный. Два года будут посвящены преподаванию детям необходимых знаний по различным предметам, а третий год – год так называемых практических занятий, т.е. в этот год ученик будет привыкать заниматься под руководством учителя с детьми младшего отделения школы. Окончившие курс во второклассной школе пользуются по воинской повинности льготою 3-го разряда, т.е. отбывая воинскую повинность, будут служить три года. При нашей школе имеет быть также устроено ремесленное отделение, в котором дети будут обучаться ремеслам, наиболее необходимым по местным условиям, напр. столярному.

Как пастырь ваш, я обращаюсь, дети и отцы, к вам со словом своим. принимая во внимание важное значение открываемой второклассной школы для жизни, учитесь, дети, прилежно в ней, внимайте преподаваемому вам учению, «могущему умудрити вас во спасение»», а потом по выходе из школы старайтесь всеми силами распространять преподанное вам учение среди окружающих вас детей, твердо помня, что только учение с духом церковности укоренится в сердцах и умах слушающих вас. А вы, родители, на которых лежит священная обязанность воспитания детей, старайтесь отдавать их в эту школу, не отвлекая от учения домашними занятиями. Считайте необходимостью для ваших детей пройти и открываемую ныне школу. Отнеситесь также сочувственно и к открываемому при училище ремесленному отделению, помогая устройству его материальными пожертвованиями, так как средства на ремесленное отделение очень ограничены. Помните, что оно вам же принесет пользу, научив детей ваших необходимому ремеслу, служащему большим подспорьем в хозяйстве».

 

Вся обстановка этого праздника с торжественным Богослужением, в присутствии такого большого числа посетителей, произвела сильное впечатление на присутствующих. От души пожелаем этому новому рассаднику народного образования в духе и характере русского народа полного успеха в достижении важных целей, жизненности и плодотворности ее начал и полного сочувствия со стороны всего общества, в чем так нуждается всякое новое дело на первых порах. Надеемся, что и общество нашего села не будет сочувствующим только на словах, но и на деле окажет должное содействие и посильную помощь в устройстве ремесленного отделения, которое при хорошей постановке дела может принести много пользы в скудном хозяйстве нашего крестьянина.

И.Т.

Церкви и приходы в Вятской епархии (По клировым ведомостям 1872 г.).

Из книги 
"Белов В.Н. (Составит.). Елабужский край в составе Вятской епархии — исторические и этнографические материалы. Серия «Духовная жизнь Елабуги – по страницам Вятских Епархиальных Ведомостей 1867-1916 гг.». Елабуга, Издание Елабужского Отделения 
Русского Географического Общества, 2015. –  с. 266"

Вятские епархиальные ведомости. Отдел духовно-литературный.  № 23, 1 декабря 1873 г. стр.763-774; № 24, 16 декабря 1873 г. стр.788-793

В кратких описаниях храмов содержится следующая информация: дата постройки церкви; краткое описание престолов; состав причта с указанием вакантных должностей на момент формирования ведомостей; количество прихожан и количество населенных пунктов, относящихся к приходу. Довольно большой и информативный материал содержит в себе описания следующих храмов:

В г.Елабуге:

Спасский собор, Николаевская церковь, Покровская церковь, Кладбищенская (Троицкая) церковь, Домовая в Уездном училище, Домовая в Детском Александрийском приюте, Иосифовская при тюремном замке.

В 1-м благочинническом округе Елабужского уезда: Троицкая в селе Качках, Пророко-Ильинская в селе Гарях, Петропавловаская в селе Саралях, Петропавловская в селе Верхнеигринском, Ильинская в селе Новогорском, Космо-Дамианская в селе Кураково, Богородицкая в селе Икском Устье, Богоявленская в селе Тихих Горах, Троицкая в селе Челнах, Тихоновская в селе Тихоново.

Во 2-м благочинническом округе Елабужского уезда:

Богородицкая в селе Можгинском, Ильинская в селе Пужеучинском, Покровская в селе Пьяном Боре, Троицкая в селе Алнашском, Христорождественская в селе Грахове,  Троицкая в селе Варзиатчах, Петропавловская в селении Кырындах, Воскресенская в селе Биляр, Петропавловская в селе Александровском, Петропавловская в селе Троицком, Николаевская в селе Поршуре.

В 3-м  благочинническом округе Елабужского уезда:

Богородицкая в селе Анзирке, Архангельская в селе Елове, Петропаловская в селе Петропавловском, Архангельская в селе Крымской Слудке, Троицкая в Бемышевском заводе, Христорождественская в селе Мещеряково, Предтеческая в селе Космодамианском, Петропавловская в селе Удалове (?), Крестовоздвиженская в селе Лекареве, Архангельская в селе Танайке, Покровская в селе Покровском, Ильинская в селе Котловке, Христорождественская в селе Свиногорском, Предтеченская в селе Костенееве.

В г. Елабуге

  1. Спасский собор.

Построен в 1811 г., зданием каменный. В нем три престола: в честь Нерукотворного Образа Спасителя, во имя Архистратига Михаила и Божией матери – Всех скорбящих радосте.

При соборе состоят: настоятель протоирей, протоирей на священнической вакансии, три священника (двое из них на дьяк. вак.), два дьякона на причетн. вак. и два дьячка. Настоятель и священники имеют казенные квартиры, диаконы и дьячки живут в наемных квартирах.

В приходе собора 1711 душ м.п. и 2025 ж.; из них в городе 788 м.п. и 920 ж. и в 7 деревнях, которые расстоянием от города от 1 до 10 в., 923 м.п. и 1105 ж.

  1. Николаевская церковь.

Построена в 1818 г., каменная; двух-этажная. В ней четыре престола: в верхнем этаже во имя Свят. Николая, в нижнем – в честь Богоявления Господня, во имя Св. Ап. и Ев. Иоанна Богослова и Св. Муч. Анисии.

При церкви состоят протоирей, священник, два диакона (один на дьяч. вак.) и три дьячка. Имеют казенные квартиры.

В приходе 1301 д.м.п. и 1394 ж., в том числе городских жителей 646 м.п. и 617 ж. и в четырех деревнях, из которых две в 1 в. и две в 5 в. от города, 655 м.п. и 777 ж.

  1. Покровская церковь.

Построена в 1820 г., каменная. В ней три престола: в честь Покрова Божией Матери, во имя Св. прор. Илии и Трех Святителей.

В причте церковном два священника, диакон и четыре дьячка. Один из священников и один дьячек имеют казенные квартиру, прочие живут в наемных квартирах.

Приход состоит из 1016 душ м.п. и 1188 ж., в том числе городских жителей 356 м.п. и 416 ж. и в 6 деревнях, которые от города не далее 5 в., 660 м. п. и 772 ж.

  1. Кладбищенская церковь.

Построена в 1832 г. иждивением Елаб. купца Ф.Г. Чернова, каменная. В ней три престола: во имя Св. Троицы, в честь Успения Божией матери и Усекновения Гл. Св. Иоанна  Крестителя.

При ней состоят священник, диакон и два дьячка. Все имеют квартиры в построенном г.Черновым каменном доме. Причт содержится процентами с капитала, пожертвованного г.Черновым (9871 р.) и разными лицами (1495 р.).

  1. Домовая в Уездном училище.

Устроена в доме, пожертвованном потомственным почетным гражданином К.Я. Ушковым, в 1861 г. В ней один престол в честь Рождества Пресв. Богородицы.

При  ней состоит один священник. Он содержится жалованием по должности законоучителя от Уездного Училища и Женской прогимназии по 350 р.  в год и пользуется квартирою в училищном доме.

  1. Домовая в Детском Александрийском приюте.

Устроена в 1858 г. иждивением Елаб. купца Ф.Г. Чернова, во имя Покрова Божией матери.

При ней состоит один священник. На содержание получает проценты с капитала, пожертвованного г.Черновым (7000 р.).

  1. Иосифовская при тюремном замке.

Построена Елаб. купцом Д.И. Стахеевым  в память избавления Государя Императора от злодейского покушения в 4 день апреля 1866 г., деревянная, с один престолом во имя препод. Иосифа Песнопевца.

При ней состоит один священник. Содержится жалованием от земства по 120 р. в год.

Город Елабуга от г. Вятки в 416 в.

В 1-м благочинническом округе Елабужского уезда.

  1. Троицкая в селе Качках.

Построена в 1811 г., каменная. В ней три престола: во имя Св. Троицы, Св. Димитрия митрополита Ростовского и Св. Ап. Петра и Павла.

При церкви состоят два священника (один на диак. вак.), диакон на причетн. вакансии и один дьячек. Настоятель имеет казенную квартиру, у прочих свои дома. Земли во владении причта не имеется.

В приходе кроме села пять селений, — 1 в 2 в., 1 в 5 в. и 3 в 1 в. от церкви; прихожан 1021 м.п. и 1181 ж.

От г. Вятки в 416 в. Ближайшие села: Гари в 7 в., Сарали в 8 в., Удалово в 9 в. и Лекарево в 10 в

  1. Пророко-Ильинская в селе Гарях.

Построена в 1861 г., деревянная, с одним престолом.

При ней состоят священник и два дьячка. Имеют свои дома. Земли для причта не отведено.

В приходе кроме села одна деревня в 5 в. от церкви; прихожан 836 м.п. и 867 ж.

от Вятки в 420 в. Ближайшие села: Качка и Сарали в 7 в. и Верхнеигринское в 9 в.

  1. Петропавловская в селе Саралях.

Построена в 1800 г. каменная. В ней три престола: во имя Св. Ап. Петра и Павла, в честь Введения во храм Пресв. Богородицы и во имя Св. Василия Вел.

При церкви состоят священник, диакон и дьячек. все имеют собственные дома. Церковною землею не пользуются.

В приходе кроме села две деревни, в 4 в. от церкви; прихожан 1030 м.п. и 1192 ж.

От г. Вятки в 416 в. Ближайшие села: Челны и Гари в 9 в., Качки в 10 в., Тихоново и г. Елабуга в 8 в.

  1. Петропавловская в селе Верхнеигринском.

Деревянная. Престол в ней один.

При ней состоят священник и два дьячка. Священник имеет казенную квартиру, один из дьячков имеет собственный дом. Землею церковною причт не пользуется.

В приходе 9 селений, расстоянием от церкви от 2 до 9 в.; прихожан 924 м.п. и 1055 ж., в том числе Русских 278 м.п. и 309 ж., Вотяков 604 м.п. и 696 ж., Черемис 14 м.п. и 14 ж. и Татар 28 м.п., 36 ж.

От Вятки в 430 в. Ближайшие села: Гари в 9 в., Сарали Челны в 12 в.

  1. Ильинская в селе Новогорском.

Деревянная, построена в 1862 г., с один престолом. Строится каменная церковь.

при церкви состоит священник, диакон и два дьячка. Имеют свои дома. Земли для причта не отведено.

В приходе 7 селений, от 2 до 7 в. от церкви; прихожан 1068 душ м.п. и 1230 ж., в том числе Русских 863 м.п. и 1012 ж., Вотяков 149 м.п. и 166 ж., и Черемис 56 м.п. и 52 ж.

От г. Вятки в 450 в. Ближайшие села: Грахово в 12 в. и Кураково в 17 в.

  1. Космо-Дамианская в селе Кураково.

Построена в 1841 г., каменная. В ней три престола: во имя Св. Безсребр. и Чудотв. Космы и Дамиана, в честь Владимирской Иконы Божией Матери и во имя Трех Святителей Василия Вел., Григория Богосл. и Иоанна Злат.

При церкви состоят два священника, диакон и четыре дьячка. Один из священников имеет казенную квартиру, у прочих свои дома. Земли во владении причта не имеется.

В приходе 19 селений, расстоянием от церкви от 2 до 15 в.; прихожан 2025 м.п. и 2218 ж., в том числе Русских 582 м.п. и 739 ж., Вотяков 842 м.п. и 850 ж., Черемис 473 м.п. и 502 ж. и Татар 128 м.п. и 127 ж.

Язычников в приходе из Вотяков 16 м.п. и 16 ж. и из Черемис 219 м.п. и 252 ж. и совратившихся в 1871 г. из православия в магометанство Татар 17 м.п. и 15 ж.

От Вятки в 479 в. Ближайшие села: Тихие Горы в 10 в., Икское Устье и Новогорское в 15 в.

  1. Богородицкая в селе Икском Устье.

Построена в 1813-1820 г., каменная. В ней три престола: в честь Смоленской Иконы Божией Матери, Сретения Господня и во имя Св. Великомученника Димитрия.

При церкви состоят священник, диакон на причет. вакансии и дьячек. Священник имеет казенную квартиру, диакон и дьячек имеют свои дома. Землею не пользуются. Получают вспомогательный оклад из казны по 83 р. 99 к. в год.

В приходе 5 селений, от 7 до 12 в. от церкви; прихожан 986 м.п. и 1053 ж. Раскольников обеих полов 5 чел.

От г. Вятки в 450 в. Ближайшие села: Икское Устье (По всей видимости – опечатка., — В.Б.), Кураково и Космодамианское в 15 в.

  1. Богоявленская в селе Тихих Горах.

Построена в 1809-1825 г. каменная. В ней три престола: в честь Богоявления Господня, Казанской Иконы Божией Матери и во имя Св. Архистратига Михаила.

При ней состоят священник, диакон и два дьячка. Все имеют свои дома. Церковною землею не пользуются.

В приходе 6 селений, от 2 до 15 в. от церкви; прихожан 1035 м.п. и 1191 ж., в том числе татар 285 м.п. и 310 ж.

От г. Вятки в 437 в. Ближайшие села: Челны в 7 в. и Кураково в 9 в.

  1. Троицкая в селе Челнах.

Построена в 1825 г., каменная. В ней три престола: во имя имя Св. Троицы, в честь Рождества Христова и Рождества Божией Матери.

При ней состоят священник, диакон и дьячек. Все имеют свои дома. Церковною землею не пользуются.

В приходе 3 селения, в 4, 8 и 9 в. от церкви; прихожан 927 м.п. и 1057 ж., в том числе Татар 357 м.п. и 371 ж.

От г.Вятки в 430 в. Ближайшие Села: Сарали, Тихие горы и Тихонова в 7 в. и г. Елабуга в 15 в.

  1. Тихоновская в селе Тихоново.

Построена в 1862 г., деревянная, с один престолом во имя Свят. Тихона Амафунтского.

При ней состоят священник и два дьячка. Священник имеет казенную квартиру, у дьячков свои дома. Земли для причта не отведено.

В приходе 4 селения, от 1 до 8 в. от церкви; прихожан 982 м.п. и 1091 ж.

От г. Вятки в 430 в. Ближайшие села: Челны и Сарали в 7 в.

Во 2-м благочинническом округе Елабужского уезда

  1. Богородицкая в селе Можгинском.

Построена в 1816-1847 г., каменная. В ней три престола: в честь Казанской Иконы Божией Матери, во имя свят. Василия Вел. и Свят. Николая.

При церкви состоят три священника, диакон и два дьячка. У всех дома собственные. Земли при церкви усадебной, пахатной и сенокосной 49 дес.

В приходе 35 селений, от 2 до 22 в. от церкви; прихожан 4058 м.п. и 4485 ж., в том числе Русских 2081 м.п. и 2392 ж. и Вотяков 1977 м.п. и 2092 ж.

От г. Вятки в 350 в. Ближайшие села: Билярское и Поршурское в 20 в.

  1. Ильинская в селе Пужеучинском.

Построена в 1823 г., каменная. В ней три престола: во имя Св. пророка Илии, в честь Богоявления Господня и во имя Св. Ап. Петра и Павла.

При ней состоят три священника, диакон и четыре дьячка.

В приходе 25 селений, от 2 до 12 в. от церкви; прихожан 3399 м.п. и 3590 ж., в том числе Русских 255 м.п. и 407 ж. и Вотяков 3144 м.п. и 3183 ж.

От г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Александровское в 21 в. и Троицкое в 20 в.

  1. Покровская в селе Пьяном Боре.

Построена в 1826 г. каменная. В ней три престола: в честь Покрова Божией Матери и во имя Свят. Тихона Амафунского и Афанасия и Кирилла Свят. Александрийских.

При церкви состоят два священника, два диакона (один на дьяч. вак.) и один дьячек. Священники имеют казенную квартиру, у прочих свои дома. Земли церковной 33 дес.

В приходе 11 селений, от 2 до 12 в. от церкви; прихожан 2140 м.п. и 2267 ж., в том числе татар 23 м.п. и 25 ж. и Черемис 65 м.п. и 56 ж. Раскольников в приходе 235 м.п. и 251 ж.

От г. Вятки в 500 в. Ближайшие села: Рождественское и Чекалдинское в 20 в.

  1. Троицкая в селе Алнашском.

Каменная, построена в 1836 г. на место деревянной, построенной в 1763 г. В ней три престола: во имя Св. троицы, Св. Ап. Петра и Павла и Трех Святителей..

При ней состоят два священника, диакон и три дьячка. Дома имеют собственные. Церковною землею не пользуются.

В приходе 30 селений, от 3 до 12 в. от церкви; прихожан 2806 м.п. и 2991 ж., в том числе Вотяков 2567 м.п. и 2681 ж. Раскольников в приходе 18 м.п. и 15 ж., язычников из Вотяков 104 м.п. и 124 ж., Татар уклонившихся из православия в магометанство 24 м.п. и 24 ж.

От г. Вятки в 350 в. Ближайшие села: Биляр в 15 в., Варзиатчи в 22 в. и Кураково в 23 в.

  1. Христорождественская в селе Грахово.

Построена в 1845 г., каменная, с одним престолом.

При ней – два священника, диакон и два дьячка. Священники имеют казенные квартиры, у прочих свои дома. Церковною землею не пользуются.

В приходе 14 селений, от 2 до 10 в. от церкви; прихожан Русских 1506 м.п. и 1702 ж., Вотяков 346 м.п. и 358 ж., Черемис 166 м.п. и 175 ж. и Татар 134 м.п. и 169 ж., всего 2152 м.п. и 2406 ж.

От г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Космодамианское в 10 в. и Новогорское в 12 в.

  1. Троицкая в селе Варзиатчах.

Каменная, построена в 1845 г. на проценты с капитала, пожертвованного Елаб. купцом Ф.Г. Черновым. В ней три престола: во имя Св. Троицы, свят. Николая и св. Великомученника Феодора Стратилата.

При ней – два священника и два дьячка. Дома имеют собственные. Земли для причта не отведено.

Приход простирается на 15 в. от церкви; к нему принадлежать 15 селений; прихожан 1994 м.п. и 2040 ж., в том числе Вотяков 1795 м.п. и 1815 ж.

От г. Вятки в 480 в. Ближайшие села: Кырынды в 7 в. и Алнашское в 25 в.

  1. Петропавловская в селении Кырындах.

Построена в 1872 г., деревянная, с одним престолом.

При ней – один священник и один дьячек. Дом у священника свой.

К приходу принадлежат кроме селения Кырында, два селения – Турдали в смежности с первым и Хороший Ключ в 1 в. от него; прихожан 375 м.п. и 394 ж., в том числе Татар 161 м.п. и 185 ж. Магометан из Татар в этих трех селениях 126 м.п. и 115 ж.

От г. Вятки в 485 в. Ближайшие села: Варзиатчи в 7 в. и Мушаково в 15 в.

  1. Воскресенская в селе Биляр.

Построена в 1842-1860 г. каменная. В ней три престола: в честь Воскресения Христова и во имя Архистратига Михаила и Св. Ап. Петра и Павла.

При ней состоят священник, диакон и два дьячка. Имеют свои дома. Земли во владении причта нет.

В приходе 17 селений, расстоянием о церкви от 2 до 10 в.; прихожан 2192 м.п. и 2502 ж., в том числе Вотяков 401 м.п. и 428 ж.

От г.Вятки в 380 в. Ближайшие села: Новогорское и Поршурское в 17 в.

  1. Петропавловская в селе Александровском.

Каменная, построена в 1845 г.  усердием Елаб. купца Ф.Г. Чернова. В ней три престола: во имя Св. Ан. Петра и Павла, Св. Благоверного Князя Александра Невского и Св. Василия Вел.

При ней состоят священник, диакон и два дьячка. Все имеют свои дома. Земли для причта не отведено.

В приходе 14 селений, от 3 до 22 в.; прихожан 1474 м.п. и 1700 ж., в том числе Вотяков 1165 м.п. и 1278 ж.

От г. Вятки в 350 в. Ближайшие села: Пужеучинское в 22 в. и Можгинское в 24 в.

  1. Покровская в селе Троицком.

Каменная, построена в 1868 г. на капитал, пожертвованный Елаб. купом Ф.Г. Черновым. В ней три престола: в честь Покрова Божией Матери, во имя Св. Троицы и в честь Рождества Христова.

При ней состоят один священник, диакон и дьячек. Земли для причта не имеется.

В приходе 11 селений, от 2 до 13 в. от церкви; прихожан 1108 м.п. и 1182 ж., в том числе Вотяков 872 м.п. и 924 ж. и Татар 10 м.п. и 8 ж. Раскольников в приходе 74 м.п. и 76 ж.

От г.Вятки в 400 в. Ближайшие села Александровское и Алнашское в 20 в. и Можгинское в 23 в.

  1. Николаевская в селе Поршуре.

Построена в 1862 г., деревянная, с одним престолом.

При ней – священник и два дьячка. Священник живет в наемной квартире, дьячки имеют свои дома. причт пользуется 6 дес. сенокосной и 28 дес. пахотной земли.

В приходе 7 селений, расстоянием от церкви от 2 до 7 верст; прихожан 1055 м.п. и 1156 ж., в том числе Вотяков 298 м.п. и 315 ж.

От г. Вятки в 360 в. Ближайшие села: Можгинское и Биляр в 19 в.

В 3-м благочинническом округе Елабужского уезда

  1. Богородицкая церковь в селе Анзирке.

Построена в 1847-1859 г., каменная. В ней три престола: в честь Казанской Иконы Божией Матери, Богоявления Господня и во имя Свят. Николая.

При церкви состоят два священника (один на диак. вак.) и два дьячка. Все имеют собственные дома. Церковною землею не пользуются.

В приходе, кроме села, одна деревня в 4 в. от церкви; прихожан 1189 м.п. и 1345 ж.

От г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Елово в 6 в. и Костенеево в 8 в.

  1. Архангельская в селе Елове.

Построена в 1780 году, деревянная, с одним престолом.

При ней состоят священник и дьячек. Дома у них собственные. Церковною землею не пользуются.

Приход простирается на 10 в. от церкви; к нему принадлежат 6 селений; прихожан 988 м.п. и 1110 ж., в т.ч. Татар 445 м.п. и 467 ж.

От г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Анзирка в 5 в. и Костенеево в 10 в.

  1. Петропавловская в селе Петропавловском.

Каменная, с одним престолом.

При ней состоят священник, диакон и два дьячка. Один из дьячков живет в казенном доме, у остальных свои дома. Земли для причта не отведено.

В приходе 7 селений, от 4 до 7 в. от церкви; прихожан 1092 м.п. и 1189 ж., в том числе Татар 602 м.п. и 670 ж. и Черемис 169 м.п. и 164 ж.

От г. Вятки в 381 в. Ближайшие села: Крымская Слудка и Мещеряково в 12 в.

  1. Архангельская в селе Крымской Слудке.

Построена в 1830 г., каменная с одним престолом.

При ней состоят священник, два диакона (один на дьяч. вак.) и дьячек. Для священника имеется казенная квартира, у прочих, кроме одного диакона, свои дома. Церковною землею причт не пользуется.

В приходе 5 селений, от 4 до 15 в. от церкви; прихожан 1131 м.п. и 1295 ж., в том числе Вотяков 170 м.п. и 193 ж. и Черемис 51 м.п. и 58 ж. В 1870 г. было язычников из Черемис 15 ч. того другого пола.

От г. Вятки в 360 в. Ближайшие села: Петропавловское в 12 в. и Мещеряково в 25 в.

  1. Троицкая в Бемышевском заводе.

Построена в 1819 г., каменная. В ней три престола: во имя Св. Троицы, в честь Покрова Божией Матери и Св. Ап. Петра и Павла.

При церкви состоят три священника, диакон и три дьячка. Один из священников имеет казенную квартиру, у прочих свои дома. Церковною землею не пользуются.

В приходе 25 селений, расстоянием от 2 до 22 в. отцеркви; прихожан 3565 м.п. и 3861 ж., в том числе и Вотяков 1987 м.п. и 2072 ж. и Татар 36 м.п. и 33 ж. В приходе язычников из Вотяков 4 м.п. и 4 ж.

От г. Вятки в 400 в. Ближайшие села Грахово и Мещеряково в 23 в. и Кизнер в 25 в.

  1. Христорождественская церковь в селе Мещеряково.

Построена в 1851 году, на капитал, пожертвованный Елаб. купцом Ф.Г. Черновым, каменная. В ней два престола: в честь Рождества Христова и Рождества Пресв. Богородицы.

При церкви состоят священник, диакон и два дьячка. Имеют собственные дома. Церковною землею не пользуются.

В приходе 12 селений, от 1 до 9 в. от церкви; прихожан 1317 м.п. и 1449 ж.; уклонившихся в магометанство татар 15 м.п. и 15. ж.

От г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Петропавловское и Космодамианское в 12 в. и Удалово в 15 в.

  1. Предтеческая в селе Космодамианском.

Построена в 1865 г., деревянная, с одним престолом.

При ней состоят священник и два дьячка. Священник и один из дьячков имеют казенные квартиры, у другого дьячка свой дом. Земли для причта не имеется.

В приходе 5 селений, от 2 до 5 в. от церкви; прихожан 932 м.п. и 1028 ж., в том числе Татар 412 м.п. и 434 ж. и Вотяков 129 м.п. и 146 ж.

От г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Удалово в 8 в. и Грахово в 10 в.

  1. Петропавловская в селе Удалове.

Построена в 1868 г., деревянная с одним престолом. При ней состоят священник и дьячек. Для них имеются казенные квартиры. Земли для причта не отведено.

В приходе 4 селения, в 2-3 в. от церкви; прихожан 840 м.п. и 906 ж., в том числе Татар 128 м.п. и 145 ж.

От г. Вятки в 405 в. Ближайшие села: Гари и Космодамианское в 8 в., Мещеряково и Лекарево в 12 в.

  1. Крестовоздвиженская церковь в селе Лекарево.

Построена в 1817 г., каменная. В ней три престола: в честь Воздвижения Креста Господня и во имя Священномученика Власия и Св. Муч. Параскевы.

При церкви состоят  священник и дьячек. имеют свои дома. Церковною землею причт не пользуется.

В приходе 4 селения, от 2-3 в. от церкви; прихожан 1238 м.п. и 1282 ж. Население прихода Русское. от г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Лекарево в 7 верстах (Очевидная опечатка., — В.Б.), Покровское в 10 в.. Качки в 12 в. и Елово в 18 в.

  1. Архангельская в селе Танайке.

Построена в 1812 г., каменная. В ней три престола: во имя Архистратига Михаила, в честь Богоявления Господня и во имя Препод. Сергия Радонежского Чудотворца.

При ней состоят священник, диакон и два дьячка. Имеют свои дома. Земли для причта нет.

В приходе, кроме села, одна деревня в 3 в. от церкви; прихожан 1474 м.п. и 1581 ж. Все прихожане Русские.

От г. Вятки в 408 в. Ближайшие села: Лекарево и Качки в 7 в. и г.Елабуга в 8 в.

  1. Покровская в селе Покровском.

Построена в 1864 г., деревянная, с один престолом.

При ней состоят священник и дьячек. Квартиры для них казенные. Земли для причта не имеется.

Приход составляют жители села Покровского, которых числом 524 м.п. и 602 ж.

От г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Котловка в 6 в., Костенеево и Лекарево в 7 в.

  1. Ильинская в селе Котловке.

Построена в 1858 г., каменная. в ней два престола: во имя Св. пророка Илии и св. Великомуч. Димитрия Солунского Чудотворца.

В причте церковном состоят священник, диакон и два причетника. Все имеют свои дома. Причт пользуется 3 дес. сенокосной земли.

Приход состоит из одного села, в котором жителей православных 988 м.п. и 1156 ж. и раскольников 51 м.п. и 67 ж.

от г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Свиногорское в 5 в., Покровское в 6 в., и Костенеево в 8 в.

  1. Христорождественская в селе Свиногорском.

Построена в 1837 г., каменная, с одним престолом.

При ней состоят священник и дьячек. Священник имеет свой дом, дьячек живет в наемной квартире. Во владении причта имеется сенокосная земля.

Приход состоит из 739 душ м.п. и 876 ж. Все прихожане имеют жительство в селе.

От г. Вятки в 417 в. Ближайшие села: Котловка в 5 в., и Костенеево в 10 в.

  1. Предтечская в селе Костенееве.

Построена в 1839 г., деревянная. В ней два престола: в честь рождества св. Иоанна Предтечи и во имя Препод. Алексея Человека Божия.

При церкви состоят священник, диакон и два дьячка. все имеют свои дома. Землею церковною не пользуются.

В приходе 4 селения, от 2 до 6 в. от церкви; прихожан 1470 м.п. и 1619 ж. население прихода Русское.

От г. Вятки в 400 в. Ближайшие села: Свиногорское в 10 в. и Анзирка в 9 в.

С. Пьяный Бор, Елабужского уезда (Посещение Преосвященного Амвросия)

Из книги: "Белов В.Н. (Составит.) Архипастыри Вятские и Сарапульские на Елабужской земле. Серия «Духовная жизнь Елабуги – по страницам Вятских Епархиальных Ведомостей 1867-1916 гг.». Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2015. –  с. 192" 

ВЕВ, 1915, № 21 с.727-728

28 апреля прибыл в наше село на пароходе Каменском Преосвященный Амвросий, Епископ Сарапульский. Вечером в церкви нашей было назначено по маршруту служение  всенощного бдения, а на другой день литургии. Владыка приехал без свиты, в сопровождении одного диакона Сырнева. Встреченный на пристани священником Николаем Стефановым, Владыка проехал прямо в церковь, где ему была устроена торжественная встреча. Собралась масса народа, извещенного заблаговременно о приезде Владыки. При встрече о. настоятелем была сказана небольшая речь, а после встречи Владыка в простом задушевном слове приглашал всех помолиться с ним как вечером, так и утром и в последний раз пасхальными песнопениями прославить Воскресшего Господа (было отдание Пасхи).

В 5 часов вечера начался звон ко всенощной и вскоре же прибыл в церковь Владыка, встреченный собравшимися из округа 6 священниками, местным протодиаконом Петровым и диаконами. Началось служение всенощной с пасхальными песнопениями и каноном. Владыка стоял среди храма, громко и с чувством  читал канон, пел с народом священные песнопения, а перед пением Великого Славословия вышел на амвон, где, окруженный священнослужащими и певчими, сделал возглас: «Слава Тебе, показавшему…». Народ, воодушевленный примером Владыки, с чувством и необыкновенным подъемом пел песнопения и славил Бога. Стройное, гармоничное пение певчих и всего народа невольно всех располагало к молитве и, несмотря на продолжительное служение, все провели его без утомления, а в радостном настроении.

На другой день в 7 часов утра начался звон к литургии, которую торжественно совершал Владыка в сослужении 6 священников. Храм быстро наполнился народом, которого собралось во множестве. Архиерейское богослужение с торжественными выходами, пениями священно-служащих, исполлатчиков и местного хора, видимо хорошо подготовленного к архиерейскому служению, располагало всех присутствующих к молитве. Народ, большинство которого не видело архиерейского богослужения, сосредоточенно молился, восхищаясь красотой и торжественностью его.

После служения Владыка произнес прочувствованное слово и благословлял народ, которому выдавались от Владыки листки и книжки. Накануне Владыка посетил школы: церковно-приходскую и женскую – земскую. В последней спрашивал учениц по закону Божию, заставлял петь и на прощание подарил детям на гостинцы.

Простое сердечное обращение Владыки с народом и детьми, его наставления, доступные пониманию народа, оставят долгую память среди прихожан нашего храма.

Владыка также посетил квартиры второго священника и протодиакона, а вечером в квартире о. настоятеля вел продолжительную беседу с собравшимися священниками.

Во 2-м часу дня 29 апреля Владыка, провожаемый о. благочинным и местными священниками отбыл на пароходе в Елабугу.

Прихожанин.

Обозрение Вятской Епархии (Елабуга и Елабужский уезд)

Из книги: "Белов В.Н. (Составит.) Архипастыри Вятские и Сарапульские на Елабужской земле. Серия «Духовная жизнь Елабуги – по страницам Вятских Епархиальных Ведомостей 1867-1916 гг.». Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2015. –  с. 192" 

Архимандрит Иосиф

Обозрение Вятской Епархии (Елабуга и Елабужский уезд)

 Вятские Епархиальные Ведомости. Отдел духовно — литературный. №18. Сентября 16-го 1867 г.  стр. 543-570; №21. Ноября 1-го 1867 г. стр. 653-666.

С 8 часов утра 21 дня мы были уже на пути от Сарапула к г. Елабуге. Для ускорения и большаго[1] удобства пути летом обыкновенно отправляются на параходe по Каме; и мы могли бы таким образом значительно сократить свой путь, еслиб цeлию его было наслаждение живописными берегами и видами селений, расположенных при Каме. В планы нашего путешествия входило действительное посещение церквей этих селений и разсмотрeние местных условий их церковно-нравственной жизни. При многосложности таковой задачи, не смотря на поспешную езду, не смотря на изумительную предупредительность полицейских властей, мы успели в этот день до наступления ночи проехать не более 85 верст до села Пьяноборска. На таком протяжении были осмотрены 6-ть церквей, именно: первая церковь в селе Мостовинском; здесь прихожане, бывшие удельные крестьяне, под влиянием ложных толков, распространявшихся и прежде при решении крестьянскаго вопроса, по наущению одной фанатической раскольницы, не соглашаются принять отмежеванный им надел земли. Для усмирения их назначена экзекуция. Вторая церковь в селе Арзамазцеве довольно благоприлична; так как она пользуется вспомоществованиями от мeстнаго землевладельца Чайковскаго, оказавшаго нам радушное гостеприимство. Здесь было подано прошение от крестьян об устроении для них новой церкви, с образованием новаго прихода из селений, далеко отстоящих от нынeшняго храма. Подобная же просьба подана и в следующем селе Каракулинском; жители хотят поближе иметь свою церковь и свой причт, не смотря на обширность существующей у них церкви, имеющей при себе три причта. В следующем селе Новопоселянском мы встретились на своем пути в первый раз с Черемисами, принявшими христианскую веру; целыми семействами они вышли на улицу и вынесли хлеб-соль; тут же видны были у некоторых домов и те из Черемисян, которые еще не просвещены христианством. Всех Черемисян, живущих в уездах, Сарапульском, Елабужском, Малмыжском, Уржумском, и Яранском, считается 53.721. Об них мы надеемся поговорить в последствии, на основании собранных нами сведений, а также сообщенных священниками миссионерами: о. Александром Тихвинским, — о. Димитрием Двиняниновым и о. Ипполитом Семакиным. С последним мы имели возможность лично беседовать об этом предмете; так как он, по своему усердию, сопровождал Владыку почти по всему Елабужскому уезду. В Новопоселянском селе устрояется новая церковь на капитал почетнаго гражданина г. Елабуги Чернова. В дальнейшем селе, именуемом Чеганда, находится более тысячи жителей; обширная церковь поддерживается усердием состоятельных прихожан, занимающихся, кроме рыболовства и бурлачества по Каме, тканием кулей. О состоятельности прихожан и усердии их к храму Божию можно судить потому, что один из них на свой счет устрояет в местной церкви новый, довольно изящный иконостас. По выезде из Чеганды вскоре вступили в уезд Елабужский; ночлег под 22 число был в селе Пьяноборске, состоящем в Елабужском уезде. Крутая гора под селом покрылась народом, желавшим поддерживать руками наш экипаж при спуске; кроме того для Владыки подан был особый, легкий тарантас. Между тем при наступившей темноте ночи открылась блистательная иллюминация: вверху от сверкающих огней молнии, а внизу под горою, от ярко освященной внутри и извне Церкви. Без преувеличения можно сказать, что прибытие сюда Владыки в такую пору было пасхальным праздником для прихожан. В этой великолепной церкви представились Архипастырю власти Елабужскаго уезда: гг. исправник, полковник Иосиф Иванович Шульц, — мировой посредник, — Благочинный священник Николай Клобуков и другие, выехавшие сопровождать Его Преосвященство на всем протяжении их уезда. Мы не можем здесь не повторить снова и уже окончательно благодарности «за ту заботливость и распорядительность местных начальств», о которой сам Архипастырь уже заявил торжественно во время Богослужения в Воткинском заводе. Дальнейший путь наш до самого конца был поприщем, где эта «распорядительность и заботливость» выказывались, если можно так выразиться, с душевным расположением, при оффиициальной точности. Г. исправнику Елабужскому за его удивительную исправность и скорость в распоряжениях, Его Преосвященство дал наименование: «преисправнаго». Тоже самое наименование можно приложить, не для каламбура только, но по сущей справедливости, ко всем прочим исправникам, сопровождавшим нас по своим уездам и их помощникам; с глубокаго утра (иные вовсе неспавши, как напр. исправник глазовский) они являлись на дело и в течение всего дня до глубокой ночи хлопотали неустанно, находясь в полной парадной форме, в мундире, не смотря ни на пыль, ни на дождь. Такою исправностию, достойною полной благодарности, они умели выказать личныя свои чувства к особе Святителя и выполнить — смеем думать — желания высшей власти, управляющей всею губерниею.

В Пьяноборске священник своим усиленным безпокойством об угощении Владыки, «якобы для чести духовенства», вызвал энергическое Его внушение всем благочинным, чтоб они удерживали везде эту излишнюю и неуместную суетливость; вопрос этот раз навсегда таким образом разрешен для всего духовенства. Тоже самое нужно сказать о принятии свиты Архиерейской; своим воздержанием, скромностию и почтительностию она совершенно и — дай Бог — навсегда разсeяла старинныя нарекания. С чувством высокого уважения многие, а иные с удивлением, отзывались пред нами — словесно и письменно о безпримeрной скромности свиты, сопровождавшей ныне Владыку.

Наконец по связи речи и по долгу летописца мы обязаны сообщить, что в нынешний объезд епархии уничтожен еще один неблаговидный, хотя очень давний и довольно распространенный в духовенстве обычай; в этом деле нужно благодарить более всего предусмотрительность Архипастыря, окружившаго себя известными Ему лицами.

Выезд из Пьяноборска 22 числа последовал весьма рано, кажется с первыми лучами дневнаго света; так как Владыка не мог уснуть на этом ночлеге. Путь наш пролегал чрез владения Башкиров, находящихся в Елабужском и частию в Сарапульском уездах в числе девяти тысяч мужескаго пола и примыкающих к главной своей группе в Уфимской и Оренбургской губерниях. Быстро, с неистовым гиканьем, промчали нас эти сыны дикаго племени, доселе еще не вышедшие из прежняго состояния, сперва по величественной роще с вековыми деревьями, а потом по роскошным лугам, заливаемым водою Камы, в весенний ея разлив, до перевоза чрез реку Иж. Во время перевоза живописно между горами выставлялось для взоров село Икское-устье, стоящее на возвышенном берегу Камы; но проезд к нему чрез горы был довольно утомителен и скучен. Близь самаго села староста церковный приветствовал Владыку поднесением хлеба-соли. В церкви все оказалось благоприличным. Приходское училище, здесь устроенное на капитал Елабужскаго купца Евст. Ив. Емельянова, называется Николаевским; так как оно посвящено имени покойнаго Цесаревича Николая Александровича. В следующем селе Тихогорском, куда прибыли около 12 часов, Владыка отслужил молебен по случаю тезоименитства Ея Величества, благочестивeйшей Государыни Императрицы Марии Александровны. В реэстрe мeстнаго священника мы нашли те заметки, которыя подали повод к оффициальному замечанию касательно проповедничества, объявленному циркулярно в 17 № Епархиальных Вeдомостей.

Не понятным для нас остается это незнание отечественных, очень многочисленных пособий для церковнаго проповедничества сельским слушателям; еще менее понятно для нас это странное стремление иных проповедников вдаваться в дешевую эрудицию и в современную индустрию. От пастыря церкви ждут всегда глаголов живота вeчнаго, просят непреложных истин спасения. Наше личное убеждение в этом непрестанно утверждалось в нынешнюю нашу поездку, когда мы были свидетелями, как святыя истины Слова Божия, просто, без всяких прикрас возвeщаемыя нашим Архипастырем, живо воспринимались верующими душами. От Тихогорскаго села до Елабуги оставалось только 22 версты; по сему мы выехали отсюда не вдруг, по после нeкотораго отдыха. На полдороге была остановка близ одной деревянной церкви, где также заявлено было желание об устроении особой церкви.

Прежде, чем прибудем в г. Елабугу, где так много предметов, требующих особеннаго внимания и тщательнаго разсказа, сообщим теперь краткое соображение наше по поводу заявлений об устроении новых церквей и новых причтов, — заявлений, которыя несколько раз повторились на пути от г. Сарапула, — были онe и прежде, именно: в Воткинском заводе, в Глазовском уeздe и даже в самом г. Глазове. Дело в том, что в Вятской епархии, сравнительно с многочисленностью жителей, чувствуется большой недостаток в церквах. Есть церкви обширныя и великолeпныя; но онe большею частию имеют при себе по 2-ва и по 3-ри причта, а прихожан по две, по три тысячи душ и более. Очевидно, для иных прихожан слишком далеко ходить в свою церковь, да и вообще затруднительно исполнять церковныя требы. На два миллиона православных жителей в Вятской епархии имеется всех храмов соборных, приходских и кладбищенских 565; монастырей 5; из них 5 мужеских и 2 женских.

Вот почему все заявления об умножении храмов необходимо удовлетворять с возможною скоростию. Мы уверены, что со стороны епархиальнаго начальства последуют самыя дeятельныя распоряжения по поводу полученных заявлений. Потребуются, конечно, при этом пожертвования вещественными выгодами, или удобствами жизни; чтож делать? можно надеяться в благих делах на поддержку частных благотворителей и на вспомоществование от самаго Правительства.

Мы с глубоким уважением воспоминаем при сем имя упомянутаго уже выше, замечательнаго в Вятском крае благотворителя г. Чернова. Чувствуя настоятельную надобность в церквах между черемисскими селениями, принимавшими христианство, г. Чернов одновременно пожертвовал 50 тысяч на устройство для них церквей. Когда эта сумма была истрачена, он еще положил в Государственный банк 50 тысяч с тем, чтобы из ежегодных процентов с этого капитала, назначеннаго быть неприкосновенным, именно — из 2.245 рублей ежегодно, в течение 5 лет строилась одна церковь, — а чрез другие 5 лет — другая, а за тем — третья и так далее. Блистательнее этой благотворительности трудно что либо встретить; сколько здесь вознесется спасительных молитв «о создателе» храмов сих? Надеемся еще встретиться с этим редким благотворителем, спокойно доживающим последние дни своей жизни в г. Елабуге, в которую сейчас мы въезжаем. Вот уже показались Елабужския церкви; слышится общий звон всех колоколов. Около 3-х часов вечера Его Преосвященство вступил в Спасский собор г. Елабуги, вмещавший в себе почти всех городских жителей; тотчас под сводами сего светлаго и обширнаго собора, сиявшаго блеском зажженных люстр и паникадил с безчисленными отражениями на позолоте — иконостаса и колонн, — раздался звучный голос соборнаго о. протоиерея Павла Петровича Бехтерева, привeтствовавшаго прибытие Архипастыря слeдующею речью: «Преосвященнeйший Владыко, милостивейший отец наш и Архипастырь!

Великий Архиерей, Господь наш Иисус Христос, устрояя на земле небесное царство Свое, непрестанно обтекал грады и веси, повсюду и в церкви и на сонмищах — поучал народы и исцелял всяк недуг и всяку язву в людeх. Так, напр. однажды взошел Он в Иерусалим, и там, — при овчей купели, яже глаголется еврейски Вифезда, пять притвор имущи, — найдя там множество болящих, слепых, хромых, сухих, чающих движения воды, исцелил, чрез проповедь покаяния и отпущение грехов, одного человека, тридцать восемь лет недугом одержимаго. Подобное тому совершается или может совершиться теперь и среди нас. Вот ты посланник Божий, носящий на себе образ Великаго Архиерея, Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, обтекая грады и веси Богом вверенной Тебе паствы, тоже для утверждения и распространения в ней Царства Христова, взошел наконец и в наш град, который, как и всякий христианский град, можно назвать новым Иерусалимом. Вот и здесь есть Вифезда, т.е. дом Божией благодати, пять и даже более притворов имеющий. Быть может и здесь найдешь Ты немало болящих, духовно слепых, хромых, сухих, чающих движению живой воды. Ибо, что есть человек, яко помниши его, или сын человеч, яко посещаеши его? Или яснее: аще беззакония назриши Господи, Господи, кто постоит!

Но, милосердый Владыко! В тебе наше и очищение, и освящение, и утверждение. Слепым из нас Ты — око, глухим — ухо, хромым — нога, сухим — рука; ибо чрез Твои святительския руки изливается Божественная благодать, немощная врачующи и оскудeвающая восполняющи.

И так Ангел Вятской церкви! Входя в сию купель словесных овец своих, возмути, претвори и услади в ней горкия и тяжелоносныя воды: и солию слова своего — имаши бо, как муж словесен, глаголы живота вeчнаго, — и святительским тайнодействием своим, — Тебe бо дадеся сугубая благодать молитися за ны. А теперь, в сии торжественныя и радостныя для нас минуты пришествия Твоего, осени нас сим живоносным древом креста Христова, который спасаемым нам сила Божия есть, и низведи на нас святительское благословение Свое, дабы мы, получив вся силы, яже к животу и благочестию, сделались целы, здравы и на всякое благое и Богоугодное дело готовы, и, как дети Твои, могли с сердечною радостию взывать к Тебе: «благословен грядый во имя Господне!» — Мы не в силах передать здесь восторг, произведенный столь торжественным приемом Архипастыря; это можно было только чувствовать и хранить в сердце, как лучшее ликование жизни, как заветную святыню.

В дальнейшем повествовании мы коснемся всех достопримечательностей г. Елабуги; тем более что нам доставил много материалов почтенный летописец Елабужский г. Шишкин.

Восторженный прием, сделанный Владыке гражданами г. Елабуги, с перваго раза обязал нас отнестись к этому городу с особенным сочувствием; а дальнейшее наше изслeдование достопамятностей его не только не ослабило нашего предрасположения, но еще более его усилило. С рукописною «историею г. Елабуги», составленною И. Шишкиным, нам не трудно было узнать не только главныя особенности сего города, но и нeкоторыя частности, очень интересныя для нашей цели. Начнем с внeшняго вида города: на правом берегу реки Камы, в двух верстах от ней, при реке Тойме, на ровной возвышенности, — огражденной с одной стороны прочным набережным валом, с другой сосновым лесом, а с третьей возвышенною горою, где хранятся доселе остатки каменной цитадели древняго города Болгарскаго Бряхимова, существовавшего здесь за 700 лет, — расположен ныне город Елабуга с пятью каменными церквами и множеством других зданий, по большей части каменных и очень обширных. На всех площадях города устроены бассейны, снабжающие жителей чистою и приятною водою, которая проводится из пригородних открытых родников посредством труб, устроенных в 1833 г. одним из Елабужских граждан на собственный свой счет.

Основание города Елабуги приписывают Царю Иоанну Васильевичу Грозному. Существует предание, что он, после взятия Казани в 1552 г. возвращаясь по реке Каме, внезапно заболел и на том месте, где остановился для излечения болезни, велел воздвигнуть церковь и учредить город, назвав его Елабугой, по имени близ лежащаго озера. Но у г. Шишкина есть два предположения о древности г. Елабуги; одно довольно правдоподобное, возводить начало сего города ко временам князя Андрея Боголюбскаго, который в 1164 г., разрушив здесь Болгарский город Бряхимов, положил основание русскому городу. Другое же предложение, записанное г. Шишкиным, довольно сомнительнаго свойства; оно полагает, будто Елабуга есть тот самый город Гелон, до котораго за 512 лет до Р. Хр. доходил Персидский царь Дарий Истасп, преследовавший Скифов

Из 5 церквей г. Елабуги, очень благолепных и в достаточном количестве снабженных богатою утварью, только одна, именно стоящая на сeверовосточном конце города, устроенная одним из замечательных благотворителей г. Елабуги вместе с обширными корпусами для женскаго монастыря, имеет недавнее происхождение. Прочия же: Спасский собор, Николаевская церковь, Покровская и Троицкая ведут свое начало от древнейших времен; только с течением времени онe были более и более возобновляемы, перестроиваемы и благоукрашаемы. В Спасском соборе есть кресты от 1714 и от 1684 г. В Николаевской церкви находится икона Святителя Николая Чудотворца от времен незапамятных. Покровская церковь сохранила икону трех святителей, присланную сюда Царем Иоанном Грозным. В Троицкой церкви указывают на древнюю икону св. Троицы, поступившую сюда из Троицкаго монастыря, бывшаго на берегу реки Камы и, по преданию, основаннаго царем Иоанном Васильевичем Грозным.

Замечательно, что факт, послуживший причиною учреждения праздника в Русской церкви на 1-е число августа, именно видение Князем Андреем Боголюбским при поражении Болгар знамения от иконы Христа Спасителя, признается всеми Русскими историками; но ни один из них не потрудился определить место, где последовало это видение и где произошло поражение Болгар. Г. Шишкин, разобрав свидетельства Карамзина, Болтина и других о победе Андрея Боголюбскаго, довольно правдоподобно заключает, что эта победа есть именно взятие славнаго Бряхимова, принадлежавшего Болгарам и стоявшаго, как это достоверно известно, на возвышении при реке Каме, близ нынешней Елабуги и что следовательно это место, где ныне расположена Елабуга, служило некогда местом стана княжескаго и местом чудеснаго знамения, послужившаго основанием празднества, совершаемаго ныне 1-го числа августа не только нашею отечественною церковию, но и греческою, где совершилось подобное же знамение в стане греческаго императора. «Не потому ли, — спрашивает г. Шишкин, — главная святыня елабужскаго собора есть икона всемилостиваго Спаса? Не потому ли она высоко чтится с незапамятной древности не только местными жителями, но и соседними губерниями — Уфимскою и Казанскою?» — Отвечать утвердительно на это мы не беремся; но едва ли кто решится ответить и отрицательно. Во всяком случав вызов, сделанный г. Шишкиным нашим историкам, заслуживает внимательнаго изслeдования.

Кроме храмов в Елабуге не мало замечательных общественных зданий, а именно:

1) Женский монастырь, еще не открытый; он устрояется на сумму купца Ивана Ивановича Стахeева, который для сего употребил более 300 тысяч рублей.

2) Детский приют для недостаточных девиц всякаго сословия, устроенный купцом Черновым, положившим на обезпечение сего учреждения 100 тысяч рублей. Об этом благотворителе мы уже упоминали прежде. Прочия учреждения общественныя в г. Елабуге также устроены и поддерживаются на счет частных благотворителей; так что благотворительность можно признать за характеристическую черту елабужских капиталистов. Так, кроме представленных выше Гг. Стахеева и Чернова, один из капиталистов г. Елабуги построил двух-этажное здание для свeтскаго уeзднаго училища — мужескаго и женскаго, с домовою церковию и с квартирами для законоучителя и для преподавательниц в женском второклассном училище. Другой пожертвовал собственный дом для духовнаго уeзднаго училища. Третий воздвиг каменный дом для городской общественной больницы. Четвертый устроил два огромных каменных корпуса: трех-этажный для призрeния инвалидов и двух-этажный для присутственных мест и для общественнаго Банка. Пятый устрояет церковь для арестантов в здании тюремнаго замка, в память события 4-го апреля. Шестой открыл и обезпечил капиталом приходское Николаевское училище. Седьмый..; но всех даже более видных благотворителей, постоянно расширяющих благотворительность за пределы своего города, не легко перечислить. Из представленных примеров вытекает справедливость следующих слов г. Шишкина: «цветущее состояние города Елабуги обязано дружной благотворительности граждан, привлекающей благословение Божие».

Есть еще одна черта, не менее благотворительности характеризующая жителей г. Елабуги и также привлекающая на них благословение свыше, именно: строгая преданность православной церкви; так что в г. Елабуге никогда не было и в настоящее время нет ни одного раскольника. Не удивительно посему, если Сарапул, находящийся в одних и тех же условиях с Елабугою в отношении к торговле, но зараженный пагубным и своекорыстным расколом, с каждым годом упадает; а Елабуга все более и более растет и улучшается…

Число всех жителей г. Елабуги в настоящее время простирается до 5.700 душ обоего пола; из них почетных граждан 2, купцов 1-й гильдии 12, второй — 104, мещан — 1600; прочие — крестьяне.

К таким-то жителям, отличающимся столь похвальными качествами, прибыл Архипастырь 22 числа июля. Встреча, как мы уже заметили, была в высшей степени восторженная. В доме соборнаго духовенства назначена была квартира для Его Преосвященства; здесь представлялось вечером не только духовенство, но и свeтския власти и купечество. Здесь же отправлено было для Владыки всенощное бдение; а в соборе с городским духовенством совершал всенощное бдение Ректор семинарии Архимандрит Иосиф. На другой день — в Воскресенье 25 числа снова прибыл Владыка в собор для совершения Божественной литургии. Один из почетных купцов елабужских предложил Владыке в дар белое глазетовое облачение архиерейское; в этом облачении и служил Владыка в елабужском соборе. По многолюдству присутствовавших в храме можно было заключить, что тут была вся пятитысячная семья елабужская и усердно молилась под святительским осeнением своего Архипастыря, который как бы отвечая семейному настроению елабужан избрал предметом перваго своего к ним слова воспитание детей. Глубокое внимание, с каким все слушали Архипастырское наставление, давало чувствовать, что оно падало на добрую землю. Вот начало сего слова, которое современем будет напечатано при Епархиальных Ведомостях: «к вам, жители града сего, обращаю первое мое пастырское слово о воспитании детей. Приимите оное с тою же христианскою любовию, с какою оно произносится пред вами из любви к самому дорогому предмету сердца вашего — детям вашим, из искреннeйшаго моего желания им и вам от Господа всех благ небесных и земных».

По окончании литургии Его Преосвященство удостоил своим посещением многие дома елабужских граждан, для преподания семействам их Архипастырскаго благословения. Вечером того же дня были посещены церкви — Николаевская, Покровская и Казанская в новоустрояемой обители женской. В понедельник 24 числа до 11 часов утра Владыка обозревал приют Чернова, уездное училище, Троицкую церковь и другия общественныя учреждения; а за тем, после завтрака, предложеннаго усердием купца Ив. Стахеева, выехал из Елабуги, при общем звоне колоколов и общих благожеланиях елабужских граждан, весьма утешенных посещением и милостивым вниманием своего Владыки.

На пути первая церковь представилась в селе Лекареве; за особенность в ней можно признать стeнныя изображения святых соименных всем Архипастырям Вятским со времени открыли епархии. В дальнейшем селе Петропавловском церковь новая, устроенная одним из елабужских благотворителей. В том и другом селе представлялось духовенство со своими документами от соседних сел. От станции Лубянской наш путь на несколько верст простирался по Мамадышскому уезду Казанской губернии. При переправь чрез реку Вятку, здесь очень широкую, встретили Владыку Малмыжский исправник и протоиерей Малмыжскаго собора. На этом переезде везли нас татары; они же держат и перевоз чрез реку Вятку. Ночлег был в селе Вятския Поляны чрез 85 верст от Елабуги.

По выезде из Вятских Полян 25 числа проезжали и обозревали церкви в следующих селах: Верхняя Слудка, Новобурецкое и Старобурецкое. Весь путь в этот день до г. Малмыжа пролегал по местности очень гористой и трудной для проезда в большом экипаже. Не мало здесь мы видели Черемисян, которые усердно толпились около нашего экипажа при спуске с гор.

В Малмыжe, куда прибыл Владыка в 1-м часу дня, представлялось в квартире о. протоиерея духовенство не только городское, но и из соседних селений: Аджима, Цыпьинскаго, Дерюшевскаго, Савалей и Черемисскаго Малмыжа. В среду 26 числа Архипастырь совершил Божественную литургию в Малмыжском соборе — единственной церкви в городе. После обедни, немедленно выехав из Малмыжа, Его Преосвященство до вечера успел проехать 90 верст и прибыть в Уржум, небольшой, но чистенький город, красиво расположенный на полугоре.

В Уржуме 27 числа Его Преосвященство совершил литургию и молебствие; за тем посетил церкви Воскресенскую и Казанскую, был в домах настоятелей церквей и некоторых граждан; а во 2-м часу дня отправился в дальнейший путь без всякаго отдыха, как и из Малмыжа. Чрез 26 верст открылось село Петровское с обширною церковию, в которой настоятельствует священник, имеющий степень магистра, бывший прежде наставником семинарии. Не далеко от Петровскаго снова переезжали реку Вятку, — это уже в 4-й раз на всем пути, — и выехали на землю Нолинскаго уезда. Здесь председатель Нолинской земской управы поднес Владыке хлeб-соль, а благочинный священник Осокин, по праву гласнаго, высказал при этом краткое, но весьма уместное приветствие. Последняя станция до Нолинска чрез сыпучие пески была весьма утомительна. Наконец с горы показался город Нолинск с 2-мя церквами. Пред заставой города голова градский представился Владыке и поднес хлeб-соль. Уже довольно стемнело, когда подъехали к собору, окруженному и наполненному народом; радость на лицах встречавших Владыку сияла не меньшим блеском, каким блистал собор, освещенный паникадилами и люстрами. В квартире о. протоиерея П.Александрова был ночлег Владыки. На другой день 28 числа июля в 8 часов утра представлялось Владыке духовенство городское и соседних селений, также лица гражданскаго ведомства. Во время Божественной литургии, совершенной Его Преосвященством в Нолинском соборе, произнесено было поучение, а после литургии заложен был при соборе новый зимний храм, вместо прежняго ветхаго и невмeстительнаго; при чем самим Владыкою положен, после окропления св. водою, первый камень над бутом. Посетив за тем другую церковь города Нолинска и дом настоятеля оной, о. протоиерея М.Зубарева, а также — дом градскаго головы и некоторых других лиц, Владыка в час по полудни отправился из Нолинска; на сем пути осмотрена была в 20 верстах от города церковь села Архательскаго, очень обширная и довольно изрядно расписанная; а чрез 20 верст далее в селе Богородском, где церковь также очень обширная, с большими колоколами (в 400 пуд.), был ночлег.

Утром 29 числа Владыка присутствовал в Богородской церкви за раннею литургиею; отсюда недалек был переезд до села Ухтыма, где предстояло освящение весьма обширной и величественной церкви. Стоит замечания, что проэкт на построение сей церкви составлен был самоучкою-архитектором, именно — дьячком Ухтымской церкви Алексeем Космичем Шкляевым. Проэкт этот, одобренный настоящим Архитектором Иваном Соловкиным, быль утвержден в строительной коммиссии.

Первый камень Ухтымскаго храма положен был 4-го числа октября 1847 года бывшим тогда настоятелем церкви священником Афанасием Чемодановым с местным причтом; а сыну его — нынешнему настоятелю церкви, священнику Василию Афанасиевичу Чемоданову пришлось быть окончателем сего дела чрез 20 лет.

Торжество освящения Ухтымской церкви совершено было Его Преосвященством в следующем порядке: 29-го числа вечером молебен и всенощное бдение совершены были с местным духовенством Архимандритом Иосифом; а 30 числа июля водосвятный молебен начался с 8 часов утра; в половине 9 часа последовало освящение храма в сослужении Архимандрита Иосифа, ключаря Кафедрального собора протоиерея Арсения Попова, благочинных священников: Осокина и Дьякова и настоятеля церкви священника Василия Чемоданова.

Владыке угодно было наградить за усердие к храму причетника А.Шкляева возведением в сан диакона. Умилительно было видеть торжество старца, торжественно награжденнаго в том самом храме, для котораго он в течение 20 лет так много потрудился. Не смотря на утомление после продолжительности служения при освящении церкви и совершении литургии, за которою сказано было поучение, Владыка не остался в Ухтыме до вечера; но в 2-ва часа пополудни выехал в путь и в этот день — 30 числа — осмотрел церкви сел: Лемскаго, Березинскаго и Вожгальскаго, где был ночлег в доме о. протоиерея Кирилла Спасского. Для послeдняго дня путешествия осталось 57 верст; на этом пути посещены были церкви в селах: Кырмыжском, Бурмакском и Кстининском, из котораго уже стал виден город Вятка с величественными своими храмами. Около 2 часов 31-го числа июля общий звон церквей города Вятки возвестил о благополучном возвращении Архипастыря из его некраткаго путешествия. Не легко было для нас составить, а для иных прочитать, эту сухую перечень обозрeнных мест и разстояний; но эти разстояния нужно было самым делом проехать и разсмотрeть. В общей сложности все путешествие наше обнимает 1156 верст; на всем пути осмотрены церкви 7-ми городов, 2-х заводов и 55-ти сел; в продолжение 22 дней совершено было Архиерейским служением 12 литургий, 2 всенощных, 2 молебна и 2 паннихиды, — произнесено 10-ть Архипастырских поучений. А сколько было дано устных наставлений в каждой церкви и в домах священнослужителей? Мы не говорим здесь о замечаниях и распоряжениях оффициальных, из коих нeкоторыя, касающияся всего духовенства епархии, помещены уже на страницах Епархиальных Ведомостей, а другия переданы в консисторию.

В продолжение всего обозрения епархии Владыка старался внушать всем пастырям, чтоб они более всего заботились о спасении душ своих пасомых, чтобы они действовали по преимуществу средствами церковными — молитвою, словом Божиим, примером собственной жизни, а не запросами и отписками, свойственными чиновникам. Принимая с большим ограничением в домах священнослужителей и некоторых мирян предлагаемыя угощения, как знак их усердия, Его Преосвященство везде удерживал излишнюю суетливость и Марфино попечение о мнозе, везде и всем напоминая, что для него желательно иное брашно и иное питие, — т. е. успешная деятельность пастырей и благое житие пасомых. В одном только не делал себе ограничений, в одном только ни кому неотказывал наш Владыка на всем своем пути, — это в благословении православных, не только в церквах, на улицах городов и сел, но и на полях около дороги, к которой отвсюду сбегался народ, при виде архиерейскаго экипажа.

Да! тысячеверстный путь Владыки был, можно сказать, тысячеверстным потоком не прерываемаго благословения, напоминавшим для нас то не прекращенное благословение, каким благословлял своих учеников при вознесении на небо Господь наш Иисус Христос, по точному выражению Евангелиста: и бысть егда благословляше их (действие не прекратившееся!) отступи от них и возношашеся на небо (Лук. 24, 51).

Благословен Архипастырь, имеющий утешение видеть в своих пасомых эту жажду благословения Божия! Не менее благословенна и паства, жаждущая Архипастырскаго благословения и преизобильно благословляемая своим Архипастырем.

 

[1] В настоящей публикации текст оцифрован с сохранением дореформенной грамматики и орфографии оригинального источника. Изд.

Шабалин В.И. Росписание учиненное (в 1764 году)

Из книги: 
"Белов В.Н. Елабужский край на страницах печатных изданий Российской Империи. 
Библиографическое исследование. /- М: Издат. «Перо», 2014. – 428 с."

Шабалин В.И. Росписание учиненное (в 1764 году) присутствующими в Комиссии Синодальными Членами, о тех городах и уездах, которые по близости и способности из некоторых епархий к другим приписаны и отныне во всех епархиях нижеозначенным городам и уездам рассуждается быть пристойнее. Труды Вятской ученой архивной комиссии 1910 год. Вып. I-III-III. Вятка, губернская типография. 1910 стр. 89-92

а имянно:

В Казанской:… Елабужск  52 цер., ..

В 1791 году Святейший Синод, в рассуждении представленных от Преосвященных Казанского и Вятского выгод, согласно с мнениями Господ казанского и Вятского Генерал-Губернатора и Уфимского губернатора, а паче соображаясь имянным Ея Императорскаго Величества Высочайшим указом, последовавшим о других епархиях с назначеним им границ сообразно границам губерснким, сделал распоряжение (Указа Святейшего Синода на имя Преосвещенного Лаврентия, Епископа Вятского и Великопермского, от 19 февраля 1791 г. за № 175) о перечислении некоторых церквей:

1) Из Казанской в Вятскую епархию: г.Елабуга с 3 церквами, села Елабужской округи: Танайка, Лекарево, Костенеево, Котловка, Свиные Горы, Анзирка, Елово, Мещеряково, Качка, Сарали, Челны, Тихие Горы, Кураково, Алнаши, Можга, Ицкое Устье, Новой Пьяный Бор, Чеганда, Колесниково, Гулюшево, каракулино, Пермяково, Кваки (ныне Бемышевский завод или Куваки), Крымская Слутка, итого в городе Елабуге и округе 27 церквей.

Семенов П. Географическо-Статистический словарь Российской Империи

Из книги: 
"Белов В.Н. Елабужский край на страницах печатных изданий Российской Империи. 
Библиографическое исследование. /- М: Издат. «Перо», 2014. – 428 с."

Семенов П. Географическо-Статистический словарь Российской Империи. Том II. СПб., 1865

Издание содержит энциклопедические статьи как непосредственно о Елабуге и Елабужском уезде, так и о некоторых наиболее замечательных селениях Елабужского уезда, а именно селах Новый Пьяный Бор, Котловка, Салауши, Танайка, Свиногорье  и Икское Устье.

Семенов П. Географическо-статистический словарь Российской Империи. Том II. СПб., 1865 стр.178-179

Елабуга, уездный город Вятской г.,

Г-д, под 55 гр. 46 мин. с.ш. и 69 гр.43 мин. в.д. в 421 вер. к ю.-в от Вятки, при р.Тойме, за 6 верст до ее впадения в р.Каму. близ урочища, называемого Чертовым городищем. Существует предание, что Иоанн Грозный, в проезд свой по Каме, после взятия Казани в 1552, заболел около Чертова городища, в воспоминание чего приказал построить здесь монастырь, около которого возникла слободка Трехсвятская. В Книге Большого Чертежа (XVI в.) о существовании города не говорится, между тем упоминается о Чертовом городище. Городище это (вид его помещен в Заволжс. Муравейнике, ч.I) ныне состоит из одного полу-разрушившегося здания и принадлежит к древним болгарским постройкам. В конце XVII в. Елабуга была дворцовым селом, при коем находился городок. Городок этот в 1780 г., при учреждении Вятского наместничества, назван уездным. В 1771 г. в г-де было 1 013 д. об. п (497 д.м. п.), 149 д. 1 церк. и монастырь. В 1860 г. ч. ж. в г-де 5 673 д. об. п. (2 835 д.м.п.), из них купцов 927, мещан 2 261. Кроме 264 магометан и 20 католиков все жители православного исповедания. В 1860 г. в г-де было церкв. 5; бывший Троицкий монастырь упразднен при издании штатов. Домов 1 022 (84 кам.), лавок 64, училищ 4 (уездное и приходское светские, духовное и женское). В г-де есть еще богадельня и детский приют (с 1859 г.), который содержится из процентов 60 000 р., составляющих основной капитал существующего здесь банка. В г-де есть общественный сад. Земли городс. 2 858 десят. ( 1 198 дес. пахтной). По росписи на 1862 г. доходов исчислено 4 914 руб. В 1860 г. ремесленников было 384 (181 мастер.). Хлебопашеством занимаются только жители Трехсвятской слободы. Горожане в значительном количестве разводят лук, который вывозится даже в другие города губернии. В 1860 г. в г-де было 11 заводов (колокольный, чугунолитейный, 2 сальносвечных, 2 пряничных, 2 воскосвечных пивоваренный и 2 кирпичных). коих производство в 1857 превосходило  67 тыс. рубл. в год. В торговом отношении Елаб. довольно значительна и приобретает год от году большее значение. Здешние купцы закупают хлеб не только в своем уезде, но и в Сарапульском и соседних уездах Оренбургской губернии, так что в 1857 г. елабужские купцы отправили разного хлеба в Рыбинск, Саратов и Астрахань более 300 т. четвертей, на сумму 793 000 р.; в том числе ржи и ржаной муки до 230 т. четвертей, овса до 50 т., пшеницы до 15 т., гречи до 10 т. четвертей. Независимо от этого елаб. купечество ведет постоянную торговлю разл. мануфактурными произведениями, особливо красными товарами в городах Перми, Тюмени, Омске, Енисейске, Красноярске, Иркутске, Екатеринбурге, Троицке и Петропавловске; из Кяхты елаб. купцы вывозят  на ярмарки чаю до 1 000 цибиков, из столиц сахара до 25 т. пудов и кубовой краски до 5 т. пуд. Весь торговый оборот елаб. купечества, кроме хлебной торговли, простирается до 2 мил. руб. сер. На 1862 г. объявлено купеческих капиталов 112 (по первой 1 и по второй гильдии 7).

О поездке Г.Н. Потанина по Елабужскому уезду

Из книги: 
"Белов В.Н. Елабужский край на страницах печатных изданий Российской Империи. 
Библиографическое исследование. /- М: Издат. «Перо», 2014. – 428 с."

Русское Географическое Общество в 1881 году. Журнал Министерства народного просвещения. март 1882. Часть CCXX (220). СПб., 1882 стр.104-105

Член-сотрудник Г.Н.Потанин, в июне месяце 1881 года, совершил поездку с этнографической целью по Елабужскому уезду. Из города Елабуги он отправился вверх по долине реки Тоймы до вотских селений, которые сплошной массой расположены в верхних частях этой реки; от верховьев Тоймы вотское население распространяется к западу и востоку, занимая волок между притоками камы с одной стороны (то есть реками Тоймой, Вареей и Ижем) и притоками реки Валы —  сдругой. Прожив по нескольку дней в вотских деревнях Асановой, Утчане и Варзиятчи, г.Потанин переехал в татарско-мусульманское селение Салагыш, а оттуда, через русское село Пьяный Бор, в черемисскую деревню Бимы. Этою деревнею экскурсия и кончилась. Хотя поездка эта и была совершена г.Потаниным вне непосредственного участия Географического Общества. тем не менее считаем необходимым упомянуть о ней, так как она теснейшим образом связана с прежними этнографическими исследованиями нашего почтенного путешественника.

Согласно задаче, которая была указана г.Потанину казанским обществом этнографии археологии, давшим средства на поездку, исследователь обратил прежде всего внимание на сохранившиеся в народной памяти предания, относящиеся к истории заселения края Вотяками. Имена крупных урочищ, каковы, например, реки, не объяснимые из вотского языка, указывают на то, что или страна эта до Вотяков была занята другим  финским племенем, или что вотский язык значительно изменился со времен водворения здесь вотяков. Сами они о старой родине не сохранили преданий; за то в народе живет много местных легенд об основании отдельных селений. Древнейшим пунктом заселения в крае посещенным г.Потаниным, считается деревня Ляки; отсюда будто-бы заселялись другие места. Но некоторые легенды, связанные с основанием отдельных селений, иногда являются вариантами довольно распространенных сказаний часто космического характера.

Сведения о распространении народных библиотек в Елабужском уезде

Из книги: 
"Белов В.Н. Елабужский край на страницах печатных изданий Российской Империи. 
Библиографическое исследование. /- М: Издат. «Перо», 2014. – 428 с."

Русская школа. Общепедагогический журнал для школы и семьи, издаваемый ежемесячно под редакцией  Я.Г.Гуревича. № 9 Сентябрь 1898. СПб., 1898

Любопытные сведения о распространении народных библиотек в Вятской губернии находим в «Вятской газете», издаваемой вятским губернаторским земством для бесплатной рассылки по библиотекам, школам, волостным правлениям и т.п. Первые постановления вятских земств об открытии народных библиотек были приняты под влиянием известного обращения к земским собраниям бывшего Петербургского комитета грамотности. Елабужское земское собрание назначило в 1894 году тысячу рублей на десять библиотек-читален (по 100 рублей на каждую); но открытие их замедлилось более чем на два года. В начале предполагалось эти библиотеки поместить в училищах, чтобы учителя заведовали ими. За разрешением на открытие обратились к попечителю Казанского учебного округа, по распоряжению  которого были сделаны запросы, через инспектора училищ, учителям. Последние отказались заведовать библиотеками, ссылаясь на тесноту школьных помещений. Тогда елабужское земство решило открыть только две библиотеки. ассигновав на обе 500 рублей. библиотеки эти предполагалось поместить в особых зданиях и поручить заведование ими частным лицам. Но в конце концов обе библиотеки были помещены при училищах и заведование ими взяли на себя учителя. Пока происходили эти колебания с земскими библиотеками, было открыто несколько волостных библиотек-читален в селах Елабужского уезда – Пьяном Боре, Можге, Грахове. некоторые из них обеспечены хорошо (имеют свои дома, большой выбор книг); земство поддерживает и эти волостные библиотеки. Вместе с тем продолжали возникать в Елабужском уезде и земские народные библиотеки, и их в настоящее время уже 12. причем помещаются они при училищах и заведывают ими учителя. Библиотеки эти пользуются большим сочувствием со стороны населения, которое успешно использует их.

Россия. Полное географическое описание нашего отечества — фрагмент

Из книги: 
"Белов В.Н. Елабужский край на страницах печатных изданий Российской Империи. 
Библиографическое исследование. /- М: Издат. «Перо», 2014. – 428 с."

Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга. Под редакцией В.П. Семенова-Тян-Шанского и под общим руководством П.П. Семенова-Тян-Шанского и акад. В.И.Ламанского. Том V. Урал и Приуралье. СПб., Издание А.Ф. Девриена, 1914 стр. 527-545

Не видя необходимости «изобретать велосипед», считаю вполне достаточной характеристику данного библиографического источника по истории Елабужского края данную А.Куклиным – автором и руководителем историко-краеведческого сайта «Елабуга в фотографиях» (elabuga-foto.ru), которую и позволю себе процитировать, практически в полном объеме:

В начале ХХ века один за другим выходили в свет тома капитального издания «Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей». Издавались эти роскошные книги большого формата под редакцией Вениамина Петровича Семёнова (1870-1942) и под общим руководством Петра Петровича Семёнова-Тян-Шанского (1827-1914; вице-председатель Императорского Географического Общества, отец Вениамина Петровича Семёнова), а также профессора Владимира Ивановича Ламанского (1833-1914; председатель отделения этнографии Императорского Русского Географического Общества).

В предисловии ко всему изданию В.П.Семёнов писал: «Желая… дать в одной, строго-научной, общедоступно изложенной и недорогой книжке, как общие, по возможности широко представленные географические понятия о каждой части России, так и более или менее полные частные географические сведения о каждом сколько-нибудь замечательном ее населенном пункте, я и задумал настоящее сочинение, издаваемое А.Ф.Девриеном. Питаю надежду, что оно послужит на пользу не только путешествующим по России с общеобразовательными, промышленными и иными целями, но и будет также пособием всем тем любознательным людям, которые пожелают познакомиться с той или другой частью России не по одним только сухим данным учебника или путеводителя, а по более живому изложению, помогающему легче вдуматься в современное состояние и культурное значение того или другого уголка в общей массе нашего государства».

Первая книга «Полного географического описания нашего отечества» была опубликована в 1899 году, последняя — в 1914 году. Всего вышло 11 томов, но издание, к сожалению, не было закончено. Началась Первая мировая война, затем последовала революция. Кроме того, в 1914 году умерли двое из основных руководителей издания — П.П.Семёнов-Тян-Шанский и В.И.Ламанский. Некоторые тома первого издания переиздавались в последующие годы (до революции). Но так никогда и не были изданы тома 4, 8, 10-13, 15, 17, 20-22. Иными словами, вышла только половина задуманного капитального труда: 11 книг из запланированных 22.

Так как тома «России» издавались не по порядковым номерам, а по мере их готовности, то последним вышедшим был «Том пятый. Урал и Приуралье», где и содержалось описание Елабуги. Словом, в отношении этого очень богатого фактическими материалами издания нам просто повезло — Прикамье и Елабуга успели-таки выйти в свет.

Каждый том «Полного географического описания нашего отечества» состоял из трёх разделов: «Природа», «Население», «Замечательные населённые места и местности». Для елабужан непосредственный интерес представляет третий раздел пятого тома. Он, в свою очередь построен следующим образом: сначала следует историческая справка о населённом пункте, а затем — описание его современного состояния.

Отрывки различного объёма из этого тома, касающиеся описания Елабуги, достаточно давно в ходу в нашем городе, но их авторство почему-то приписывается знаменитому путешественнику и географу П.П.Семёнову–Тян–Шанскому, хотя он был только одним из трёх общих руководителей издания «Настольной и дорожной книги для русских людей». Автором главы «Ceвepo-Западное Приуралье», в которой описаны прикамские города и селения, в том числе и Елабуга, является Иван Николаевич Сырнев.

С сожалением должен признать, что мне не удалось найти практически никаких сведений о нём. Фамилия Сырнев одна из самых распространённых в дореволюционной Вятской губернии и современной Кировской области. Кем именно был в данном случае «наш» Сырнев, я не знаю, — ни подробностей биографии, ни даже даты рождения и смерти.

Единственное, что удалось обнаружить, это очень краткое упоминание о нём во втором томе воспоминаний Вениамина Петровича Семёнова-Тян-Шанского «То, что прошло» (изданном в Москве в 2007 г.): «В 1914 году вышел в свет V том девриеновской «России», посвященный описанию Урала, составленный несколькими сотрудниками, среди которых были Иван Николаевич Сырнев, статистик департамента окладных сборов министерства финансов, однофамилец пресловутого Александра Александровича Сырнева, о котором я писал в предыдущих главах, Николай Ионович Дрягин, тоже статистик министерства финансов, и Георгий Николаевич Кирилин, геолог. Написан том был хорошо, и мне в нем, кроме редакции, принадлежали лишь некоторые вставки и карты. Этому тому суждено было стать последним из появившихся в свет томов издания». В сопровождающем том «Указателе имён» есть также краткая справка об Иване Сырневе: «Сырнев Иван Николаевич, сотрудник В.П. по изданию «России», статистик, в 1917 г. служил в департаменте неокладных сборов, чл. междуведомственного совещания по продовольственному делу в Империи, действ. статский сов.»

Бывал ли Иван Николаевич Сырнев в описываемых им местах, в частности, в Елабуге, этого я также не знаю. Поэтому ни утверждать, ни опровергать его непосредственных связей с нашим городом не стану. Могу сказать только, что при внимательном и вдумчивом чтении его историко-географический и статистический очерк неизбежно производит впечатление тщательного и очень полного, но совершенно кабинетного труда. Многие свои источники И.Н.Сырнев прямо называет и указывает в тексте (П.С.Паллас, П.И.Рычков, В.И.Немирович–Данченко), другие, не названные, легко могут быть опознаны теми, кто читал работы вятских краеведов XIX века, а также знаком со справочными и статистическими изданиями того времени. Во всяком случае, И.Н.Сырнев в своей работе достаточно часто пользуется, кроме прямого цитирирования, пересказом или раскавыченными цитатами из работ своих предшественников (П.Н.Кулыгинского, И.В.Шишкина, В.Ф.Кудрявцева, К.В.Лаврентьева, Памятных книжек Вятской губернии и др.). В конце пятого тома «России» (стр.599) помещён обширный библиографический «Указатель главнейших источников и пособий по Уралу и Приуралью» — то есть, список использованной авторами данного тома литературы, который также может оказаться полезным для современных историков и краеведов Елабуги.

Следует еще раз оговориться, что страницы указанные в наименовании библиографического источника (527-545) указывают на отрывок, который непосредственно посвящен описанию Елабужского края и Елабуги. Однако отдельные, порой весьма любопытные сведения, касающиеся истории края, встречаются, и достаточно часто, и в других отделах тома.

ЕЛАБУЖСКИЙ УЕЗД И ЕЛАБУГА

Вер. в 20 ниже Кама и правым берегом выходит из пределов Сарапульского уезда и вступает в Елабужский у. Вятской губ.

Елабужский уезд занимает площадь в 7.419,6 кв. в. Почва в центре уезда состоит из серых лесных суглинков, а по краям — из дерновых суглинков и супесей. Леса занимают свыше 30% пространства. Население составляет 289,5 тыс. душ, т.е. по 39 жит. на кв. версту. Среди населения до 55 тыс. вотяков, свыше 40 тыс. татар, свыше 9 тыс. башкир, свыше 8 тыс. черемис и до 5 тыс. тептярей и мещеряков, остальные — русские. Главные занятия — земледелие и судовые промыслы на Каме.

Вер. в 15 от границы Сарапульского у. на правом берегу Камы лежит с. Пьяный Бор, одно из самых древних в этом крае. О Пьяном Боре (по татарски Пеньджар) рассказывают, что первые основатели его долго отыскивали место для поселения среди безводного бора, страдали жаждой и нашли упавшую борть, в которой скопилась дождевая вода; они напились ее, но так как вода смешалась в колоде с медом и сыто от долгого времени окрепло, то они сделались пьяны; проспавшись, они дали тому бору прозвище Пьяный. По другому объяснению, сообщаемому Немировичем-Данченко, название села происходит от того, что «по всей здешней округе пьяная земляника растет» и будто бы «действительно от местной земляники чувствуется легкое опьянение, кружится голова и клонит ко сну». С Пьяным Бором связана еще одна легенда, которая гласит, что на горе, под которой стоит село, жила девица-богатырь, а другая такая же богатырская девица жила за Камой, на горе, которая находится близ татарской д. Кулюковой, на правом берегу р. Ика. Закамская гора доныне называется Кыз-Тау, т.е. «девичья гора»; она находится от Пьяного Бора верстах в 17. Эти две богатырши по утрам передавали друг другу гребень; имени девиц не сохранилось в памяти народной. Русское поселение образовалось здесь вероятно вскоре после покорения Казани. Известно, что в 1662 году, во время башкирских бунтов башкиры «воевали село Пьяный Бор и церковь Божию сожгли и утварь церковную и евангелие и крест и колокола и иную многую утварь». Hыне Пьяный Бор — большое, хотя и довольно бедное село; в нем есть волостное правление, училище, врачебный амбулаторный пункт, почтово-телеграфное отделение, ссудо-сберегательное товарищество и 24 торговых предприятия, с оборотом в 199 т.р. Жители занимаются кроме земледелия рыболовством. Во времена бурлачества село играло на Каме большую роль, так как здесь был «полпуток от Волги до Перми». Здесь бурлаки отдыхали и пили на радостях, что полпути сделано по Каме. В Пьяном Бору пассажиры, едущие с верховьев Камы на р.Белую, пересаживаются на бельские пароходы. Здесь же производится и перегрузка камских грузов на р.Белую. Пьяноборская пристань отправляет до 600 тыс. пуд. грузов, преимущественно хлебных. Близ села открыт могильник с находками древних вещей.

Вер. в 25 к с. Пьяного Бора лежит с. Чекалда, к которому Немирович-Данченко приурочивает одно народное предание. «Чекалдинский поп, чтобы больше свадеб было, распустил слух о намерении правительства брать в солдаты девок. Темный народ струсил и давай окручивать дочерей за кого попало. Браков была бездна»24). В действительности дело происходило несколько иначе. В «Столетии Вятской губернии» об этом говорится так: «летом (1871 года) между крестьянами Сарапульской волости распространился слух о наборе на крестьянских девиц. Слух этот, несмотря на всю его нелепость, скоро распространился в народе и произвел немалый переполох в местном женском населении. По расследованию полиции оказалось, что распространители этого слуха были местный сельский староста С-н и его писарь. Они, по показаниям крестьян, в двух селениях собирали сход и записывали семейства, имевшие взрослых девиц. С одной женщины просили взятку за то, чтобы не показывать ее взрослой девицы в составляемой ведомости. Набор на девиц, говорили староста и его писарь, делается, будто бы, потому, что за пленных где-то далеко, за несколько тысяч верст, требуется много девиц в замужество, вот для этого-то и положено сделать в России набор. Одна из женщин при дознании заявила, что она, боясь подобного переселения, единственную дочь свою после объявления набора выдала в замужество».

В 35 вер. к с.-з. от Пьяного Бора находится вотское с. Варзиятчи. В селе до 800 жит., волостное правление, почтовое отделение, больница на 30 кроватей, ветеринарный пункт и школа. При селе, на краю высокой террасы, на конце мыса находится городище, окруженное валом и рвом. При раскопке городища в нем найдены были железный ножик и черепки глиняной посуды. В 1½ вер. от села находится болото с серными источниками, которое у местных вотяков исстари считалось священным: в известное время, летом, они собирались здесь для своих языческих молений и жертвоприношений. Место это (до 7 дес.) арендовано местным заводовладельцем П.К.Ушковым, который выстроил здесь больницу со всеми необходимыми и приспособленными для лечения сернистыми грязями и водой зданиями и в 1889 г. пожертвовал ее, вместе с местом, елабужскому уездному земству в память события 17 октября 1888 г. Эксплуатация варзиятчинских вод и грязей более или менее правильно начата с 1890 г. Варзиятчинский серный источник дает в сутки около 4.800 ведер воды. Физические свойства варзиятчинской минеральной воды таковы: в источнике она прозрачна, а после 1-1½ часового стояния в открытом сосуде начинает мутиться; запах от нее сероводородный, но не сильный, так как этого газа в свободном состоянии она содержит немного; вкус воды — с примесью вкуса попорченного яйца. Температура воды — 10°Р, довольно постоянная, удельный вес воды не измерялся. Варзиятчинская целебная грязь находится тут же при источнике на пространстве двух десятин и состоит из торфа, пропитанного разными сернистыми соединениями; она черного, с рыжеватым оттенком, а местами серого цвета. Вода и торф с 1872 г. были много раз химически исследованы, причем оказалось, что воды по их целебному свойству не уступают даже пятигорским. Анализ, произведенный в январе 1889 г. в лаборатории технологического института в Петербурге, показал, что в 1.000 частях минеральной воды содержится: 0,0017 хлористого калия, 0,0930 сернокислой магнезии, 0,2164 сернокислой извести, 0,0590 углекислой извести, 0,0024 сернистого калия, 0,0504 сернокислого натрия, 0,1618 углекислоты, 0,1250 кремневой кислоты и следы глинозема, железа, марганца, йода, аммиака, фосфорной и азотной кислоты и свободного сероводорода. В 100 частях минеральной грязи оказалось твердых остатков 12,310, из них органических веществ 6,610, углекислой извести 4,006 и различных серных и сернокислых соединений почти 0,2, сероводорода 0,198. Терапевтическое действие варзиятчинских вод и грязей заключается в изменении питания в больном организме и в улучшении деятельности выделительных органов, производящих в организме усиленный обмен веществ, который очень желателен для успешного лечения многих хронических болезней. Благотворное действие варзиятчинские целебные ванны оказывают в хронических формах ревматизма и золотухи, а также при параличе, сифилисе, некоторых нервных, кожных и женских болезнях, спинной сухотке и др. При варзиятчинских серных грязях находится небольшое здание, вполне приспособленное к специальному лечению серными грязевыми ваннами в небольших размерах; в нем пять отдельных кабинетов, с двумя ваннами каждый для платной публики и два отделения бесплатных, с тремя ваннами каждое. Лечебный сезон открывается обыкновенно в первых числах июня. Для помещения платной публики есть особое здание с шестью номерами (на 28 человек). Обстановка очень простая. Номер стоит 50 коп. в сутки. Стол из трех блюд 15-18 руб., из двух — 12 руб. и из одного — 6 руб. в месяц. Можно найти квартиру и в селе у вотяков, но безо всяких удобств. Бесплатные больные (крестьяне Елабужского уезда) помещаются в общую земскую больницу. Ванна из серной воды стоит 40 коп., общая ванна грязевая-разводная 50 коп., полуванна или детская — 30 коп., ванна из морской соли — 65 коп.

В 20 вер. к ю. от Пьяного Бора, за Камой, при р. Мензеле и ручьях Кучанке и Скородумке расположен уездный город Уфимской губ. Мензелинск. «Мензеля» — слово арабское, значит — становище, место поселения. Местность г. Мензелинска, сколько можно судить по сохранившимся памятникам, была заселена и в древности. Близ города, на берегу р. Ика есть так называемая Крестовая гора с остатками укреплений, заросших вековыми деревьями. В разных местах уезда попадаются могильные камни эпохи существования Булгарского царства; татарские летописи также свидетельствуют, что булгары простирали свое влияние до здешних пределов. Русские, утвердившись в Казани и наложив ясак на башкир, спустя немного лет после основания Уфы, именно около 1584-1586 г., заложили здесь острожек, служивший самым восточным пунктом старой Закамской черты или укрепленной линии, ограждавшей Казанскую область со стороны степи от нападения кочевых инородцев ее. Первыми поселенцами были 100 конных стрельцов. Первоначально был так называемый «Старый» острог. В нем было пять башен, из которых четыре были глухие наугольные, а одна с проезжими воротами и вышкой. Затем к нему был примкнут Новый Мензелинский острог. Он тоже стоял на р. Мензеле и построен был выше старого: здесь, на реке, на довольно значительном пространстве  (более 100 саж.) устроена была насыпь и отчасти по ней установлен был острог с башней и выводами в разных местах. Новый острог по пространству своему был самым обширным укреплением на Закамской черте: кривая линия, охватывавшая этот острог, равнялась 1.026 саж. В нем находились две башни проезжие с вышками, несколько наугольных глухих башен и несколько выводов с башнями. Вооружение острога состояло из «двух медных пищалей в станке на колесах и десяти затинных пищалей, для которых принесено пороху и ядер». Мензелинский острог имел перед другими подобными острожками еще то преимущество, что, кроме искусственных укреплений, он был сильно защищаем довольно значительной рч. Мензелой и обрывистыми берегами ручьев Кучанки и Скородумки. Этому крепкому положению Мензелинск обязан тем, что он был в состоянии выдерживать все нападения ногайцев, калмыков и особенно башкир во время неоднократных их бунтов. Так в 1645 г. большая парта ногайцев и калмыков, ограбив берега Ика, ничего не могла сделать Мензелинску. Обращая особенное внимание на усиление этого важного военного пункта, царь Алексей Михайлович в 1655 г. переселил сюда «на вечное житье» в качестве служилых людей 124 семейства смоленских шляхтичей, которые до того времени, на основании универсалов королей польских, отправляли крепостные службы в смоленском замке. Шляхтичам вместо жалованья даны были обширные земли. Привычные к воинской службе, шляхтичи принесли много пользы Мензелинску во время вскоре начавшегося продолжительного сеитовского бунта. Башкиры, соединившись с калмыками и киргизами, грабили в окрестностях Закамской черты, пытаясь проникнуть за нее. В 1663 г. попытки их не имели никакого успеха, но в 1676 г. они действовали значительно удачнее. Соединившись неожиданно с киргиз-кайсаками, калмыками владения хана Аюки, кочевавшего в приволжских степях, и с прочими инородцами, под предводительством Сеита они напали на Закамскую линию и, разорив города, крепости и опустошив селения, подступили к Мензелинску. Местное предание утверждает, что жители крепко отсиживались в острожке, с мужественной неустрашимостью отражали отчаянные приступы бунтовщиков и делали смелые вылазки. Узнав, что на выручку к ним пришел отряд в 500 человек яицких казаков, мензелинцы решились сделать новую вылазку и даже напасть на осаждающих. С этой целью они ночью сняли с укреплений пушки и заменили их печными деревянными трубами, вместо же канониров поставили одетых в мужское платье женщин, а сами со снятыми пушками, под прикрытием возов сена двинулись к неприятельскому стану. Осаждавшие, не подозревая хитрости, подпустили мензелинцев близко к себе. Тогда, раздвинув возы сена, мензелинцы открыли пушечную пальбу; одновременно вышли из засады казаки и, по обыкновению, со страшным гиком напали с другой стороны. Внезапность так поразила неприятелей, что они, несмотря на свою многочисленность, потерпели страшное поражение и бежали, оставив мужественным защитникам Мензелинска в добычу свой стан со всем награбленным имуществом. Этот подвиг доставил мензелинцам не только уважение от мятежников, но навел на них панический страх, так что они самое название Мензелинска (Мензелам, т.е. «я плачу») применили потом к своей погибели, не надеясь более уже никогда одержать над ними победы. Место битвы носит по настоящее время название «Киргизской горы» от погибели предводителей киргизов, а лес, где скрывались казаки, — «Казачьей Луки». В награду за этот подвиг царской грамотой 9 сентября 1683 г. было предоставлено шляхтичам право не только пользоваться отведенными им землями, но и закладывать их, продавать и отдавать в приданое. Мензелинск в это время именовался уже пригородом и из сохранившегося наказа 1697 г. казанским воеводам об управлении областью можно заключить о благосостоянии его. В акте этом количество доходов с Мензелинска исчислено в 119 р. 40½ коп. Эти данные показывают, что Мензелинск тогда был уже значительной населенной местностью не только в военном, но и в гражданском отношении. Управлявшийся в XVII в. отдельными воеводами, Мензелинск, подобно Уфе, был центром, около которого сосредоточивались поселения служилых людей, положивших основание многим дворянским фамилиям нынешнего Мензелинского уезда и соседних с ним местностей. Мензелинск счастливо выдерживал нападения бунтовавших башкир и в 1708 и 1735 гг. Несмотря на то, что в эту пору начато было перенесете укрепленной линии на Яик и Самару, Мензелинск укрепили еще более и назначили главной квартирой башкирской комиссии, имевшей целью усмирение мятежа и разбор причин, его произведших. Дeйcтвия комиссии продолжались до 1741 г. и в течение этого периода Мензелинск был свидетелем многих казней, совершившихся над бунтовщиками. С этого же времени Мензелинск начал состоять в заведовании двух губерний: по делам гражданским он ведался в Казани, а в военном отношении подчинен был Оренбургу. Татищев30) делал представление об открытии в Мензелинске особой провинции, но предложение его осталось без утверждения, а велено было только сочинить подробную ландкарту окружающей местности. В половине XVIII в. в Мензелинске было уже до 700 дворов и две церкви: одна во имя св. апостолов Петра и Павла, а другая во имя Смоленской Божией Матери. Во время пугачевского бунта мензелинцы по-прежнему храбро отстояли свой городок и отразили все враждебные против него действия; в воспоминание этого события ежегодно в мае месяце приносится в Мензелинск из г. Елабуги Вятской губ. нерукотворенный образ Спасителя. При разделении России на губернии в 1708 г. пригород Мензелинск был приписан к Казани. В 1719 г. в расписании губерний на провинции он был показан в Уфимской провинции Казанской губ. В 1736 г. было велено построить в Мензелинске крепость. В 1744 г. Мензелинск был присоединен, в составе Уфимской провинции, к Оренбургской губ., в 1781 г. назначен уездным городом Уфимского наместничества, в 1804 г. оставлен уездным городом Оренбургской губ. и наконец в 1865 г. — Уфимской. В настоящее время в городе 6 церквей и женский Ильинский монастырь. Монастырь возник около 1837 г. и первоначально назывался общиной сестер милосердия, а в 1860 г. возведен в 3-й класс. Монахинь в монастыре 26 и послушниц 79. Монастырь имеет 560 дес. земли. Жителей в городе числилось по переписи 1897 г. 7.542. Есть женская гимназия, городское четырехклассное училище, земская больница на 60 кроватей, аптека, музей, городской общественный банк, городской ломбард, дом трудолюбия, общество пособия бедным, попечительство о детских яслях, отдел Российского общества покровительства животным, отдел Российского общества спасения на водах, общество потребителей, типография, пиво-медоваренный и картофельно-паточный заводы. В торговом отношении Мензелинск занимает видное место не только в своей губернии, но и во всей России. Значение Мензелинска, как торгового города, сосредоточивается на ярмарке, бывающей с 26 декабря по 11 января. По своим оборотам эта ярмарка является одной из важных в России и служит местом обмена европейских товаров на азиатские. Главными ярмарочными товарами являются хлопчато-бумажные изделия, шелк, чай, кубовая краска, кожи, меха и лошади, причем самые большие обороты бывают с хлопчато-бумажными изделиями московских, лодзинских и других мануфактуристов; за этими товарами по величине оборота идут кожевенные и др. Общий оборот по продаже товаров достигает 2 милл. руб. Ярмарка падает. В начале 80-х годов XIX в. на ней продавалось товаров на сумму до 10 милл. руб.

Вер. в 30 ниже Пьяного Бора в Каму с левой стороны впадает р. Ик, орошающая Уфимскую и Самарскую губ.

Длина течения реки 436 вер., ширина 20-45 саж. В среднем и нижнем течении Ик мог бы быть в известное время судоходной рекой, к чему в прежнее время и делали попытки, но оставили их, вследствие крайней извилистости реки и многочисленных мелей; теперь же сила течения реки служит только для работы мельниц. В верховьях Ика, в крутых его береговых возвышенностях, состоящих из гипса, нередко встречаются пещеры. С рекой связано много легенд, записанных Немировичем-Данченко. «Сказывают, есть такие места, которые Ермаком закляты. Туда он свои клады хоронил. По преданию, он здесь от царских приставов долго хоронился. Но только и ему поперек горла подошло. Устье-то воевода как-то занял и давай вверх на него тучей надвигаться. В берега не уйдешь, ишь крутоярье какое!… Ничего тут не поделаешь. Думал сначала Ермак бой принять, да силы у него не хватило. Выплыл он с лодкой своей посередь реки и взял с собой только одну любимую царевну татарскую — Алмаз. Выплыл это он и крикнул: «ах ты гой еси, река Ик могучая, кланяюсь я тебе всем добром моим: серебром, золотом, камением самоцветным, товаром дорогим». И побросал в реку всю казну свою. Замутилась река, приняла Ермаково добро… Тогда взял меч свой булатный, напоследок царевну Алмаз поцеловал в уста сахарны, да как полоснет — так на смерть прямо… Взял он это ее, голубушку, и в воду! Бултых!… Опосля он давай молить реку Ик, чтобы вызволила его из лихой беды, спасла от конца неминучего. Ну, река Ик богатыря послухала… Не успел он еще в свое становье вернуться, как поднялась непогода, взбушевал Ик и потопил царские суда с приставами и с московскою дружиною. С таё самое поры Ик и помутнела. Омутами ее всю затянуло, потому что она в этих омутах казну Ермакову хранит. Потом река Ик свои клады отдаст старцу, который по старой вере живет. Старец святой такой объявится. Когда перестанут старую веру гнать и по всей Москве будет нашим вольно молиться и в свои била звонить, тогда придет сюда старец благочестивого жития и станет здесь большой скит на Ик-реке ставить… Построит келии, амбары всякие, пристани, а на храм Божий казны у него не хватит. Ну, он тогда возьмет лодку, выедет посередь реки, как Ермак, и взмолится Ику, чтобы тот ему свою казну схороненную отдал. Река и отдаст казну. И станут в месте этом и день и ночь панафидки по Ермаку служить и по татарской царевне Алмаз, убиенной Тимофеичем, молиться… И воздвигнется тут храм, и будет ему всякая слава и честь и великолепие»…

Против впадения Ика в Каму, на противоположном правом берегу расположено с. Икское Устье. Село основано при Екатерине II костромскими выходцами. Ныне в селе более 1.000 жит., главными занятиями которых, кроме земледелия, служат рыбная ловля, красильное ремесло и торговля. Богатейшие елабужские купцы вышли из среды предприимчивых жителей Икского Устья. В селе собираются еженедельные базары. Близ села находится песчаная гора, песок которой в смешении с глиной дает хороший огнеупорный кирпич. С пристани на р. Каме отправляется до 400 тыс. пуд. грузов, главным образом хлеба.

В 62 вер. к с.-з. от Икского Устья, при р. Ныше находится большое торговое с. Бусурман-Можга, в котором есть волостное правление, больница, школа, библиотека-читальня, почтово-телеграфное отделение и Ольгинский детский приют трудолюбия, в котором призревается 50 человек детей обоего пола; при приюте имеются училище, сельскохозяйственная ферма и пять мастерских. В 8 вер. от Можги находится Сюгинский стекольный завод товарищества С.А.Сырневой и С.А.Шишкова. Основан завод елабужским купцом Черновым в 1845 г., а от него перешел к помещику А.Е.Лебедеву, дочери которого С.А.Сырневой в компании с С.А.Шишковым заводская дача (7.000 дес.) и самый завод принадлежат и в настоящее время. Главные предметы производства — листовое оконное стекло в количестве от 6 до 7 тыс. ящиков на сумму от 120 до 150 тыс. р. и разные бутылки от 2 до 2½ милл. на сумму от 100 до 140 тыс. р. Всех стекловарительных главных печей в заводе пять, разводных две и вспомогательных до 40. Из них постоянно действующих главных стекловарительных три, разводных две и около 28 вспомогательных. Постоянных рабочих на заводе 300; кроме того 35 окрестных деревень работают по заготовке дров и других материалов, занимаются перевозкой товаров и т.п. Завод представляет поселок, стоящий на земле владельцев завода и всецело им принадлежащий; он состоит из 68 жилых домов, 9 главных заводских корпусов, 17 вспомогательных заводских зданий, церкви-школы, аптеки и главной конторы. Жителей 1.367; главный состав их — бывшие крепостные Лебедева и около 12% пришлых из средних губерний. Рабочие все размещены усадебным порядком, причем у каждого имеется отдельная квартира со всеми службами, двором, огородом, лугами и иными хозяйственными удобствами. При заводе имеется церковь-школа со 150 учащихся, двумя учительницами, законоучителем, учителем пения и хором певчих; есть приемный покой с фельдшером и повивальной бабкой под наблюдением врача, библиотека-читальная и временное помещение (на фабрике) для театра, где дается 5-10 представлений в год.

Вер. в 15 ниже Икского Устья, на правом, высоком берегу Камы расположено большое торговое с. Тихие Горы с почтово-телеграфным отделением и пристанью на Каме, на которой грузится до 1.300 тыс. пуд. и выгружается до 5½ милл. пуд. разных грузов, преимущественно для ушковских заводов. В селе 18 торговых предприятий, с оборотом в 79 т.р.

Близ Тихих Гор находится с. Бондюг, при котором расположен химический завод товарищества химических заводов «П.К.Ушков и Ко». Завод существует с 1869 г. и производит медный и железный купорос, глинозем и квасцы, белильную известь, мумию37), едкий натр, масло купоросное, соляную и азотную кислоты. На заводе до 1.000 постоянных рабочих. Производство достигает 2 милл. руб. Вер. в 15 к с. от Тихих Гор находится другой завод (медно-рудный) того же товарищества химических заводов «П.K.Ушков и Ко» Кокшанский. Завод существует с 1850 г. и выплавляет штыковой меди до 20 тыс. пуд. Сумма производства достигает 750 т.р. При Кокшанском заводе расположено имение Ушкова, в котором применяются улучшенные орудия и семена, заведены травосеяние, посев кормовой свеклы и моркови, удобрение костями, обработка по способу Энгельгардта, мелиорация лугов, лесоразведение, улучшенный рогатый скот (производители альгаузской породы) и свиньи беркширской породы.

За Тихими Горами Кама суживается; правый берег достигает наибольшей высоты и береговые возвышенности почти до самых Челнов носят название Тихих Гор. Местность эта, одна из красивейших на Каме, воспроизведена на полотне многими художниками. Здесь действительно есть чем залюбоваться: очень высокий, полуобрывистый берег, внизу полукаменистый, со слоями сланца и глины, сразу переходит в зеленеющий скат, покрытый стройными, высокими пихтами, кленами и соснами, которые вперемежку с другими древесными породами поднимаются почти амфитеатром, образуя множество выступов, холмиков и площадок с роскошной зеленью.

В 20 вер. ниже с.Тихих Гор на левом берегу Камы по пологому скату расположено большое торговое с. Бережные Челны с примыкающим к нему селом Мысовыми Челнами. Село — одно из древнейших в этом крае. Оно основано в начале XVII в. общиной крестьян — выходцев из дворцового села (ныне города) Елабуги на свободной, т.е. на государевой земле и называлось Чалны. В качестве передового поста русской колонизации закамских земель село подвергалось большой опасности нападения кочевников. Ближайшим к селу острожком был Мензелинский, находившийся в расстоянии десятков верст; поэтому правительство распорядилось в 1650 г. построить здесь городок. Город воздвигнут был при впадении р. Чалны в Каму и имел 100 саж. в длину и 60 саж. в ширину; стоял он на горе, окружен был со всех сторон тарасным валом и сверх того с двух сторон, обращенных к земле, рвом, около которого вбиты были надолбы; кругом города по рву выстроены были шесть башен, из которых четыре угловые были глухие, а две в середине с проезжими воротами и образами над воротами. От этих образов ворота назывались — одни Спасскими, а другие Архангельскими. В том же году поручено было «в новом Чалнинском городке устроить 100 человек конных белопашенных казаков», которым «велено дать жалованья денег на дворовое строение по осьму рублев человеку, да на семена хлеба по три четверти ржи, по пяти четвертей овса человеку, да им же дано земли на пашню по 20 четвертей и сенных покосов против мензелинских белопашенных стрельцов»; впоследствии каждому из них дано было по 5 дес. сенокоса или же по 100 копен. Поселены они были двумя слободами: одна — на берегу Камы, другая — на берегу Чалны. Как постройка города, так и водворение в нем казаков сделано было собственно для обереганья от прихода калмыцких и нагайских воинских людей. В городе находились шесть ратинных пищалей, дубовый с выходом погреб, где хранился порох, амбар, в котором хранилось «стрелецкое знамя дороги42) зеленыя, на нем вышит крест дороги алыя»; была изба тюремная, изба караульная у Спасских ворот, да в городе же на карауле попеременно стояли пять человек белопашенных казаков или стрельцов, которые жили за городом. Всем белопашенным казакам было дано сто ручных пищалей. Пахотная земля отведена была им та, что принадлежала крестьянам с. Чалны, в количестве 2.000 четвертей в каждом из трех полей; сенные покосы им отвели по р. Шильне и в других ближайших местах на 10.040 копен. Потом, когда в городке была построена церковь, село стало называться «Мыс», потому что Чалнами стал называться новый городок. В конце 1670-х годов по описи в с. Чалнах находилось 143 крестьянских двора, на которых и рассчитана была вся значительная сумма окладных и неокладных сборов и натуральных повинностей. Между тем здешняя местность вместе с селом подверглась в 1682 г. нападению башкир, после ухода которых 85 дворовых мест остались пустыми, так как владельцев их «изменники башкирцы и татары порубили и в полон взяли с женами и детьми, а иные от них изменников в Каме реке потонули с женами и детьми, а дворы их выжгли башкирцы». В 1774 г. около с. Челнов отправленный в погоню за пугачевцами полковник Обернибесов43) имел столкновение с пугачевскими шайками, причем несколько лодок с мятежниками было потоплено и три барки захвачены. Ныне Челны — большое торговое село, с хорошими постройками, в числе которых есть и каменные, с массой обширных амбаров на берегу Камы, и по внешнему виду напоминает небольшой городок. В нем более 3 тыс. жит., две церкви, волостное правление, почтово-телеграфная контора, низшая лесная школа и несколько начальных училищ, механический якорно-котельный завод, несколько зерносушилок, 81 торговое предприятие, с оборотом в 2.231 т.р., еженедельные базары и две ярмарки в году. Главная торговля — хлебом. В урожайные годы Челнинская пристань отпускает до 10 милл. грузов, преимущественно хлебных. Около Челнов есть большой затон, где зимуют множество судов и камские пароходы с баржами.

От Челнов по берегу Камы идет верст на 8 гора Мыс, возвышающаяся местами до 400 саж. над уровнем воды в Каме, и здесь есть остатки городищ. Одно из них, близ устья рч. Челны, состоит из круглого вала с двумя выходами, окружностью до 104 саж., в вышину 1½-2 аршина.

В 40 вер. от пристани Челнов, при д. Языкове находится имение торгового дома «Григория Стахеева сыновья» (4.155½ дес). В имении заведены полеводство, организованное лесное хозяйство и скотоводство (конный завод выездных лошадей, крупный рогатый скот, овцы и свиньи), а также технические производства — винокуренный завод, кирпичный завод и три водяные мельницы.

Вер. в 45 к ю. от Челнов, на правом, возвышенном берегу р. Степного Зая расположен пригород Заинск. Основание пригорода относится к половине XVII в., когда проводилась Старая Закамская Линия45), шедшая от Кичуевского острога через Заинск к Мензелинску. Укрепление Заинска стояло на высоком месте и находилось в расстоянии 279 саж. от моста на р. Зае. Город Заинск не был вновь построен, а «переведен с Камы реки из села Чалнов». Заинск, как сказано в описи Закамской линии, «был рублен тарасами» и в нем шесть башен, из которых две с проезжими воротами, а четыре наугольные глухие; «башни и город рублены в сосновом лесу и крыты — башни тесом, а город драницами». Вооружение в Заинске было то, которое прежде было в Чалнах: тоже шесть затинных пищалей вместе с дорогильным (из шелковой клетчатой ткани) знаменем; вероятно, что и общественные здания здесь находились те же, что и в Чалнах. В Заинске не упоминается о рве вне города (должно быть его не было), а говорится лишь о слободах около города, которые защищены были двойными надолбами, расположенными на пространстве 762 саж. «круг города и слобод». Для заселения Заинска были назначены чалнинские стрельцы в числе ста человек, к которым присоединены были смоленские иноземцы и казаки в числе 81. Относительно предоставления заинским служилым людям земли и угодий сказано лишь следующее: «земли им отведено под дворы, под огороды, под гумно и пашни, и сенных покосов по государеву указу против иных городков служилых людей». От моста, что против города Заинска, на пространстве трех верст было болото, покрытое ельником, березняком и осинником, прерываемое иногда сухими местами; вследствие этого здесь устроены были по болоту засеки, а по сухим местам надолбы. От горы, у которой поставлен был Заинск, на расстоянии 12 с лишком верст тянулся черный лес «до переполянья»; поэтому на указанном пространстве была устроена обыкновенная засека. На «переполянье» сооружен был тарасный вал на пространстве 1 версты 273 саж. Несмотря на незначительное пространство поляны, на ней мы встречаемся с особенным укреплением, которое вероятно воздвигнуто было здесь в виду огромного пространства черного леса, который после этого тянулся на 54 версты слишком. Кроме того, по обыкновению, со стороны поля в расстоянии двух саженей от этого укрепления был выкопан ров, через который перекинут был мост; здесь же, в одном месте, против тарасов вместо рва «поставлено двойных надолбов 28 сажен». По всему лесу на огромном расстоянии устроена была от 30 до 50 саж. ширины засека, до небольшой поляны, вдоль которой по обыкновению сделан был тарасный вал с городком; далее начинался «перелесок» с засекой и затем дуброва с тарасным валом и выводом со стороны поля. Здесь опять на расстоянии 14 слишком верст тянулся лес; поэтому в нем устроена была обыкновенная засека, которая на малом пространстве прерывалась тарасным валом и рвом, а потом на расстоянии семи слишком верст снова шел черный лес, через который устроена была засека, упиравшаяся уже в р. Ик. Через последний лес проходила Мензелинская дорога в расстоянии четырех верст от Мензелинского острога, и на ней построена была проезжая башня с караульной вышкой наверху. От города Заинска до самого Мензелинского острога черта шла почти параллельно р. Каме. При посещении Заинска Рычковым в 1769 г. в нем было до 400 домов, церковь и несколько лавок. Ныне в пригороде более 2.000 жителей, волостное правление, 25 торговых предприятий, с оборотом в 387 т.р., еженедельные базары и ярмарка.

Вер. в 10 ниже Бережных Челнов, на левом, низком и ровном берегу Камы расположено с. Бетьки, имеющее более 2.000 жителей. В 1826 г. в селе образовалась женская община, известная под именем Бетькинской, но в 1832 г. она была переведена в г. Уфу и в 1888 г. обращена в Благовещенский монастырь. При селе через Каму имеется перевоз; плата, взимаемая с проезжающих, идет в пользу церкви.

Ниже с. Бетьков в Каму с правой стороны впадает р. Тойма, близ устья которой, вер. в 2 от Камы, на невысокой равнине расположен уездный город Вятской губ. Елабуга.

Заселение нижнего Прикамья уходит вглубь времен древнего Булгарского царства. Памятником этого служит «Чертово Городище» близ Елабуги. Некоторые полагают, что здесь стоял болгарский город Бряхимов. Русские поселения начали возникать здесь во второй половине XVI в., после покорения Казани. Сохранилось даже предание, записанное Рычковым, что основание поселению здесь положено самим Грозным царем, который будто бы, после покорения Казани поехал по Каме в Соликамск, но на пути заболел и принужден был остановиться при устье Тоймы, как раз на месте нынешнего города Елабуги, в память чего приказал построить здесь монастырь. Предание это, как противоречащее летописным данным, считают баснословным. Монастырь Живоначальной Троицы каменного городища, что на Елабуге, по документам, основан при царе Михаиле Федоровиче в 1616 г. Основателем монастыря был старец Иона Зеленый, один из монахов Костромского Богоявленского монастыря. Для новоучрежденной обители он выхлопотал у правительства рыбные ловли по Каме для пропитания монахов. В 1638 г., по ходатайству своего келаря монастырь получил 200 четей земли с сенными покосами и с рыбными ловлями из пустых пространств, которые тянулись по pp.Каме и Бетьке на много верст. На этих землях стали селиться вотчинные крестьяне, образовавшие поселки в Бетьках, Прости, Собалекове, Танах и Подгорной слободе. Первые три вотчины, обращенные в села, и доселе удерживают свое прежнее название. Таны же, ближайшее от города село, в 7 верстах, стало называться Танайкой, а Подгорная слобода известна и теперь под именем Подмонастырки. Поселившиеся на месте древнего городища монахи воспользовались для монастырской ограды готовой каменной стеной с тремя башнями. Они заложили было в сохранившейся и доныне башне церковь во имя сошествия св. Духа, но почему-то упразднили ее. Вместо каменной церкви они устроили две деревянные: одну во имя Живоначальной Троицы, другую во имя Успения Богоматери. Монастырь имел миссионерские цели: им были обращены в христианство не только отдельные лица, но и целые селения, как-то: Мунайка, Гришихино, Елово и Умяк, жители которых и до сих пор называются старокрещеными. Монахи учили инородцев и сельскому хозяйству: они завели в вотчинах пашни, постройки, мельницы, правильные покосы и пр. Однако жизнь в этих местах в первое время была небезопасна. Так известно, что в XVII в. монастырским крестьянам «от приходу изменников башкирцев и татар чинилось разоренье не по одно время» и что некоторые из крестьян «были пожжены, а иные посечены и в полон пойманы». В виду этого, надо полагать, с самого же своего основания село ограждено было деревянной стеной, валами и рвом. Год упразднения монастыря с точностью неизвестен, но во всяком случае упразднение его связано с законодательным актом 24 февраля 1764 г. об отобрании церковных имуществ. При посещении Рычковым Чертова городища в 1770 г. монастыря уже не существовало. Ризница и монастырское имущество были перевезены в казанский архиерейский дом, а церкви, по преданию, разобраны и потом вновь поставлены: одна Троицкая – в Елабуге, на кладбище, другая – в Танайке. Троицкая церковь просуществовала до 1824 г. На место разобранной по ветхости церкви выстроена была Федором Черновым каменная, круглая, двухэтажная, с двумя галереями церковь, которая существует и в настоящее время. Народная легенда, записанная Немировичем-Данченко, иначе объясняет уничтожение монастыря. «Кама здесь шалит. Течение ее загромождено крупными камнями, кстати же она излучину здесь делает, так что образуется большая кипень, очень опасная для барок, которые разбивались здесь десятками, если не приставали несколько выше к берегу и ехавшие на них не молились в монастыре. Народ толковал, что в самой излучине черт сидит, которому дана была власть разбивать барки, не пристававшие к монастырю. Только Ермак этого черта и ограничил. Он с одного инока крест взял и бросился в самую излучину к черту. Схватились они там – поднялись. Кама выше берега вскипела вся. Надел Ермак Тимофеевич крест на черта и сгинул он с той поры совсем… оттого и монастыря не стало, прибавляет легенда, – потому приставать к берегу не требовалось. Монахи обеднели и разошлись кто куда». Официально Трехсвятское стало считаться городом в начале XVIII в. Городок этот был приписан в 1727 г. к Пензенской провинции, составлявшей часть Казанской губ. Деревянная стена, обращенная к Тойме, шла по южной стороне города; она была окружена валом. Помимо стен устроено было в городе пять башен, над которыми поднимался двуглавый орел, герб России (Казанская, Никольская, Сарапульская, Спасская и Луговая.) Устройство башен было такое: стены их имели амбразуры, через которые могли проходить ружье и пищаль. Ворота у башен или под башнями были сквозные, запираемые крепкими запорами. Вверху башен находились покои для чиновников и проезжавших купцов. Кроме того у Никольской церкви на мысу стояла отдельная цитадель, вероятно детинец, окруженная рвом и валами. Мыс этот назывался в народе «раскатом». В крепостце находилась стража, вооруженная копьями, бердышами и чугунными пушками. Во время посещения [с.537] Рычкова, в 1770 г. в Елабуге, бывшей тогда еще пригородом, считалось уже 600 дворов и три церкви, из которых одна была каменная. В городе находились канцелярия и дом управителя. В 1774 г. Елабуга испытала на себе нашествие Пугачева. Сначала в Елабугу приехала шайка пугачевцев в 100 человек. требуя с угрозами от жителей присяги самозванцу, на что те отвечали им отказом. С таким ответом и отъехали первые застрельщики Пугачева, не отваживаясь с малыми силами нападать на укрепленную Елабугу. Но в июне в Елабуге получена была весть о взятии Пугачевым г.Осы и о переправе его с полчищами через Каму. Пугачев, усиливший свою шайку рабочими Ижевского и Воткинского заводов, а также инородцами и русскими крестьянами, в намерении своем взять Казань быстро подвигался к Елабуге и здесь ему не было оказано сопротивления: Елабуга встретила его с крестом и иконами. Отсюда Пугачев отправился в с.Лекарево и на г.Мамадыш, бывший в то время экономическим селом. При учреждении в 1780 г. Вятского наместничества Елабуга была причислена к нему. В 1791 г. она обращена была в уездный город, приписанный к Вятской губ., каковым состоит и доныне. В это время Елабуга имела три церкви, из них одна была каменная и две деревянных, и 430 домов; жителей числилось 1,213 душ, а именно купцов 97, мещан 60 и 1.056 дворцовых крестьян. Купечество вело торговлю на капитал 67.725 руб.

Елабуга – один из самых богатых, благоустроенных и населенных камских городов. По переписи 1897 г. в нем числилось 9.800 жит. об. п. Главную достопримечательность Елабуги составляют многочисленные храмы, по архитектуре, ценности материалов, богатству утвари и иконописи считающиеся первыми по всему Прикамскому краю. Лучшею из церквей считается Спасский собор, построенный в 1820 г. Высокая пятиглавая церковь снаружи не выдается особенно в архитектурном отношении; зато внутренняя сторона храма поражает гармонией частей и правильностью рисунка орнаментов. Колонны и пилястры сделаны в стиле коринфского и ионического орденов, иконостас в стиле рококо, алтарь овальной формы. Все вместе – богатство ризницы и утвари, чеканная серебряная одежда престола, стройное сочетание линий в лепных и узорных работах придает изящество обширному храму. Святыню собора представляет нерукотворенный образ Спасителя. Эта икона признается явленой и чудотворной: жители Елабуги считают ее покровительницей города. Икона эта чтится и в соседних городах: ежегодно совершается с нею крестный ход в города Мензелинск и Малмыж. По преданию икона эта написана одним неизвестным живописцем из с.Красного (что около города Вятки). Ему будто бы заказано было в сонном видении написать икону Спасителя для того, кто приедет за нею издалека. Иконописец написал Спасителя на большой доске 2 арш. 5 верш. длины и 1 арш. 13 вершк. ширины и как только окончил писать и положил кисть, к нему вошел приезжий и спросил, готова ли икона Спасителя. Это был Остальцев из с.Трехсвятского (около Елабуги): ему также было приказано в сонном видении ехать в с. Красное и привезти оттуда икону. В Елабуге икону поставили сначала в часовне, а потом решили построить и особый храм, причем икона сама указала место для храма, невидимо переносимая все на одно и то же место. Икона написана в византийском стиле, красками, которые уже настолько потемнели, что нельзя различить цвета волос Спасителя и белизны убруса. Черты лица Спасителя выражают на иконе скорее суровость, чем кротость и милосердие. Вся икона украшена золотом и драгоценными камнями. [с.538] Вследствие ее величины и тяжести икону возят в особо устроенной для нее карете. Из других церквей выдаются Никольская, Покровская и Троицкая (на кладбище). В Никольской церкви царские врата и напрестольная одежда сделаны из чистого кованого серебра. На иконостасе Покровской церкви прекрасная живопись, исполненная лучшими художниками-академиками. Богатство и благолепие городских храмов обязано щедрости богатых елабужских купцов. Много церквей и часовен настроили они и в других местах. Особенно в этом отношении отличались Ф.Г.Чернов и И.И.Стахеев. Первый положил капитал на вечные времена, из процентов которого через каждые пять лет должна созидаться церковь в селении крещеных инородцев. В городе есть женский Казанско-Богородицкий 3-го класса монастырь, основанный в 1868 г. и обязанный своим процветанием также щедрости елабужских купцов. По своему благоустройству Елабуга занимает видное место в ряду уездных прикамских городов; здесь есть водопровод и устроено электрическое освещение; справедливость однако требует отметить, что все это устроено на частные средства купца Стахеева и его наследников. Три средних учебных заведения – реальное училище, женская гимназия и епархиальное женское училище резко выделяют Елабугу и въ культурномъ отношении. Всего в городе 19 училищ, т.е. одно училище приходится на 500 чел. населения; из них, кроме указанных, отметим духовное мужское училище, городское трехклассное училище, устроенное также на частные средства, Александровскую ремесленную школу, наконец училище и убежище для слепых детей, устроенное купцом Гирбасовым. В городе есть городская публичная библиотека, Александринский детский приют, прекрасно устроенный дом призрения, дом трудолюбия, 2 общества вспомоществования нуждающимся учащимся Елабужского реального училища и женской гимназии, уездное попечительство Александринского детского приюта, благотворительный граждан И. и Д.И.Стахеевых комитет, городское попечительство о бедных, общество предоставления работы нуждающемуся женскому населению, местный комитет Российского общества Красного Креста, правление отдела Императорского Российского общества спасания на водах и общество любителей изящных искусств. Домов в городе более 1.300, из них около 400 каменных. В торгово-промышленном отношении Елабуга известна, как одна из крупных хлебных пристаней на р.Каме: среднее отправление грузов с этой пристани составляет свыше 1 милл. пуд., из которых более половины падает на отправляемый из Елабуги хлеб. Кроме того елабужские купцы ведут значительную торговлю с Сибирью и Кяхтой. Всех торговых предприятий в городе числится 226, с оборотом в 4.230 т.р. и 15 предприятий промышленных, с оборотом в 880 т.р. Елабуга – родина известного художника и профессора живописи Ив. Ив. Шишкина, с одинаковым искусством владевшего и кистью, и пером, и углем, и иглой. «Лесная глушь», «Сосновый лес», «Лесная дача», «Бурелом» – эти и многие другие картины кисти знаменитого художника пользуются большой известностью. Здесь же родился писатель Д.И.Стахеев. В Елабуге после отставки провела большую часть жизни и [с.539] умерла знаменитая героиня 1812 г. девица-кавалерист Над. Андр. Дурова-Александрова. Зачислившись под именем корнета Александрова в кавалерийский полк на службу, она получила звание офицера и за отличие в одной из битв удостоилась получения ордена св. Георгия за храбрость. Выйдя в отставку с чином ротмистра, она до конца своей жизни носила офицерский мундир. Дурова не лишена была и литературных дарований и находилась в переписке с А.С.Пушкиным, который напечатал в 1836 г. ее первое литературное произведение «Записки». Кроме своей автобиографии, написанной по преимуществу эпизодически, она писала романы и повести, в стиле гофмановских произведений. На елабужском кладбище ей воздвигнут памятник, сооруженный на средства 14-го Литовского драгунского (прежде уланского) полка, в котором служила покойная, и двух елабужских граждан И.И. и Ф.В.Стахеевых. Памятник сделан из желто-зеленого гранита и окружен железной решеткой.

От города к пароходным пристаням по Каме идет высокая дамба, необходимая в весеннее время для сообщения пристаней с городом, так как в половодье вся низина перед городом затопляется водой. Дамба оканчивается в 2 вер. от города, у подножья Чертовой горы, открывающей собою ряд холмов правого берега Камы, высоких, обнаженных, пересекаемых глубокими оврагами и поражающих дикостью и величием. Холмы сложены радужными рухляками пермской системы. На вершине Чертовой горы находится замечательный памятник старины – каменное здание, в виде башни, известное под названием Чертова Городища. Башня городища имеет круглую форму, с диаметром в две сажени и в ней заметны два этажа. Строена она видимо безо всяких претензий на красоту, но зато прочно. Камни употреблены крупные, неотесанные (валуны) и нагромождены друг на друга без особого искусства. За прочность и древность постройки говорит то, что цемент в ней так затвердел, что сделался крепче самых камней. Башня городища служит только частью неизвестного каменного городка, развалины которого покоятся уже в земле. Рычков, посетивший Чертово Городище в XVIII в., видел еще многие остатки этого городка или крепости. Кроме башни, имевшей при нем в верхнем этаже шесть окон, он видел каменную стену 13 саж. протяжения и заметил на плоской вершине горы ров, глубиной в два аршина и изрядные валы, шириной в 2½ арш. Стена из белого камня имела при нем высоту более 2 саж. Помимо сохранившейся высокой башни им были замечены еще две другие круглые башни, которые выдавались из стены наподобие полукружья, но эти полуразрушенные башни не превышали уже стены. По поводу замеченных остатков старины Рычков говорит: «хотя не видно тут никаких других зданий, кроме каменной стены, но сие тем большего заслуживает внимания: ибо оная стена так порядочно построена, что ни самая древность не могла еще истребить удивительного искусства древних сего места обитателей». Она построена вдоль крутой и почти неприступной горы и соответствует течению р. Тоймы. На существование здесь городка указали раскопки 1855 года, произведенные мастным археологом Шишкиным, отцом знаменитого художника. Этими раскопками обнаружено нахождение здесь целой цитадели, фундамент которой заложен в глубине 5 четвертей в земле. Сооружение крепостцы представляло собой почти квадратный четырехугольник, обнесенный по углам четырьмя башнями, из которых одна, южная, имела трехугольную форму. Все башни имели один диаметр с сохранившейся башней, т.е. две сажени. Кроме того посредине каждой из стен были явно замечены поделанные полубашенки, вырезавшиеся из стены полуовалом. Толщина стены – один аршин; состоит она из мелкого дикого камня с тем же, как и в башне, связующим цементом. В окружности каменная стена имела 90 саж. Судя по описанию сохранившихся следов городища, можно думать, что неизвестные жители, сооружавшие эту крепостцу, были большие стратеги. На это указывает самый выбор места, как бы укрепленного самой природой. С восточной стороны – утес, с южной – крутой обрыв горы, у подошвы которой течет р.Кама, [с.540] на западе, где часть Чертовой горы соединяется с кряжем соседних возвышенностей, рос прежде лес; по северо-западной стороне идет глубокий овраг; по северной стороне находится скат с горы, но настолько крутой, что нет возможности въехать на него на лошади. Более уязвимой для нападения была юго-западная сторона плато; ее-то древние жители и постарались более всего оградить. Здесь они и возвели, как показали раскопки, три вала и окопали их рвами. Первые два вала, длиной в 60 саж., шли параллельно друг другу, а третий – длиной в 70 саж., выходил к юго-западу острым углом, близ вершины которого было небольшое каменное здание, вроде будки. Занимая среди окрестностей господствующее положение, башня могла служит прекрасным сторожевым пунктом. С Чертовой горы открывается обширный вид на три стороны: отсюда видны город Елабуга, а также течение по луговой низине Тоймы и Камы, с которой и можно было древним поселенцам опасаться прихода неприятелей. Течение Камы видно отсюда верст на 40, если не более. Селитбищ с названием «Чертово Городище» встречается в разных губерниях России (Вятской, Уфимской, Нижегородской, Московской и др.) очень много. Несомненно такое название дано было позднейшими поселенцами, занявшими ранее обитаемые и затем покинутые места. Увидев искусно сделанный постройки или даже просто следы их и не зная, кто их сооружал и для чего, эти поздние поселенцы, отчасти по суеверию, отчасти просто по невежеству, приписали их действию сверхъестественной силы – сам черт нагородил их. Отсюда и получилось прозвание «Чертово Городище». Елабужское Чертово Городище, сохранившее не только признаки строения, но и здания башен и стены, должно стоять во главе всех селитбищ с подобным наименованием. С этим памятником древнего зодчества соединяется целый ряд легенд, которыми придается ему вполне фантастический характер, так как во всех случаях в создании этого памятника отводится немалая роль бесовской силе. На Чертовой горе, близ протекавшего прежде здесь источника, жил некогда пустынник. Суровый и благочестивый образ жизни поселившегося здесь анахорета не понравился дьяволам, которые и принялись смущать его покой разного рода искушениями, но пустынник не поддался ни одному из соблазнов. Бесы однако не унимались: они стали сулить ему всевозможные мирские наслаждения, богатство и славу. Пустынник же, давно уже оценивший все ничтожество и непрочность земных благ, остался глух к этим соблазнам. В желании унаследовать блага вечной жизни, обещаемые праведникам, он продолжал в целомудрии и смирении нести свой подвиг самоотречения. Неудачи в деле искушения сильнее озлобили бесов против отшельника-аскета. Желая изгнать его отсюда в мир, бесы принялись действовать на него страхом. Они стучали ночью в дверь и в окно его кельи, подымали драницы на крыше и не давали ему сосредоточиться на молитве. Эта борьба с искусителями сделалась наконец в тягость пустыннику. Он задумал воспользоваться бесовской силой к прославлению имени Божия. Поддаваясь по-видимому на их соблазны, он объявил бесам, что хочет предварительно испытать их силу. Бесы изъявили на то свое согласие. Тогда пустынник предложил, в доказательство их могущества, построить в одну ночь каменную церковь. Обрадовавшаяся нечистая сила тотчас же в темноте ночи принялась за работу, добывая камни из самых недр горы. Скоро выведен был фундамент, поставлены каменные стены здания, проделаны окна и двери – церковь была почти готова. Оставалось, по условию, водрузить на верху ее металлический крест. Призадумались ли бесы над этим препятствием, или металла в горе не хватило, только, пока они изыскивали способы преодолеть это затруднение, пропел петух. Этот полночный крик петуха, возвещавший окончание владычества на земле нечистой силы, был страшен для них. По первому же крику петуха дьявольская сила тотчас же провалилась сквозь землю, в тартарары, в преисподнюю. От происшедшего при этом сотрясения повалилась и колокольня церкви. Сохранившаяся круглая каменная башня и есть, по преданию, та недоконченная церковь, которая сооружена была руками дьяволов. Поэтому-то она и называется Чертовым Городищем или иначе Чертовой Постройкой. Указывали даже на башне следы чертовой ладони с четырьмя втиснутыми прямо в камень пальцами. Другая легенда, сообщается Немировичем-Данченко, представляет небольшую вариацию: «черт у попа дочь сватал; поп ему и задал задачу: выстрой мне за ночь церковь. Собрал черт своих чертенят и давай работать, только было кончили – петух и запой, стройка вся и рассыпалась, каменьем о берег легла».

Происхождение Чертова Городища теряется во мраке веков и послужило поводом к созданию многочисленных гипотез. Автор булгарской летописи, писатель XVI в. Хисам-Эддин сообщает о предании, по которому основание древнего города Сюдум (по-татарски Алабуга, что значит окунь) при устье р.Тоймы приписывается Искандеру Двурогому, т.е. Александру Македонскому (Известно, что этому герою древности восточные народы приписывают построение всех древних и славных городов, обстоятельства создания которых совсем исчезли из памяти народной.- Прим. авт.). Pyccкиe историки начала XIX в. Зябловский и Вештомов склонны были относить происхождение елабужского городища еще к более отдаленному времени; они видели в нем тот город Гелон, до которого, по известию Геродота, персидский царь Дарий Гистасп преследовал скифов в своем походе 512 г. до Р.X. Но такое предположение является совершенно неосновательным. По преданию, слышанному Рычковым в Челнах, город на Чертовой горе был основан Темир-Аксаком (Тамерланом). Некоторые признают стоящий на Чертовой горе городок за булгарский город Бряхимов. Шпилевский это отвергает, но Шестаков и Кудрявцев склоняются к первому мнению. Лихачев и Спицын Чертово Городище считают булгарским. Вообще же об этом памятнике до сих пор нашими археологами не сделано вполне определенных заключений. В настоящее время от городища сохранилась только одна башня, и то благодаря тому, что в Елабуге в свое время нашлись просвещенные люди, которые позаботились об охранении знаменитого древнего памятника от окончательного разрушения в 1867 г., когда по инициативе елабужского жителя Ив. Вас. Шишкина (отца известного художника) памятник был восстановлен. Угловая юго-восточная башня, от которой сохранились фундамент и одна стена, была воссоздана в первоначальном виде, покрыта железной крышей и в стену башни была вложена чугунная доска с надписью: «Сей древнейший памятник до разрушения не допущен; возобновлен Желябужскими гражданами в 1867 году».

В 5 вер. к ю.-в. от Елабуги, близ д.Ананьиной находится знаменитый Ананьинский могильник, важный памятник переходной эпохи от бронзового века к железному. В том месте, где в Каму впадает р.Тойма, лежат невысокие холмы, к подножию которых ежегодно весной разливается р.Кама. Размывая эти холмы вешняя вода обнаружила много древних каменных, бронзовых, глиняных и отчасти железных вещей, давно уже находимых здесь местными жителями. Наконец эти находки обратили на себя внимание археологов и с тех пор неоднократные раскопки холма, отчасти веденные научно, дали богатые результаты и привели к убеждению, что открытый памятник носить следы глубокой древности и принадлежал народу, переживавшему тогда еще период каменного и бронзового веков. Впервые раскопка была произведена в 1858 г. местным археологом Алабиным и холм стал с той поры известен в науке под именем Ананьинского могильника. Отрытые при раскопке черепа и вещи были доставлены в И. Р. Географическое Общество и обратили на себя внимание всех русских археологов. Впоследствии были произведены раскопки могильника еще два раза: в 1865 г. по распоряжению Археологической Комиссии известным археологом Лерхом и в 1870 г. Неуструевым (Невоструев Капитон Иванович — известный археолог и археограф (1815-1872).- Прим. ред.). Вместе с этим в оба раза у крестьян дер.Ананьиной было приобретено довольно много вещей, найденных в могильнике, почти исключительно бронзовых, и несколько кремневых стрел, называемых у крестьян «громовыми». Главная же находка – надгробный камень, хотя раздробленный на семь частей, но, по мнению Неуструева, современный могильнику, с изображением на нем человека, в ясно обрисованном костюме и вооружении. В могильнике встречено значительное количество погребений на различной глубине; некоторые не глубже одной четверти от поверхности, и по-видимому без определенного порядка; головы скелетов обращены то на юг, то на север, на северо-запад и на северо-восток; иногда покойник скорчен, иногда вытянут. Несмотря на это различие в способах погребения, вещи, найденные при покойниках, однородны между собой. Могилы, если не все, то во всяком случае многие, были покрыты каменьями или плитами. Вместе с человеческими костями, принадлежавшими по-видимому 46 или 48 скелетам людей, некогда сожженных на месте могильника, в могильнике было найдено довольно много костей лошадиных, а также и кости других животных; при [с.542] самых костяках вырыты были грубо лепленые горшки с углем и пеплом, множество оружия, утвари, украшений одежды, принадлежностей конской сбруи и пр. Наибольшая часть этих предметов сделана из бронзы, меньшая часть – из железа, а некоторые (наконечники стрел) из кремня. Присутствие железных предметов среди предметов из бронзы ясно указывает на то, что все найденные в могильнике вещи принадлежат к концу бронзового века, ко времени перехода от исключительного употребления бронзы к железу. На древность могильника указывает и то обстоятельство, что все предметы из железа представляют собою повторение форм бронзового века, в виде кельтов, топоров, секир и резцов, и сделаны чрезвычайно грубо; бронзовые же топоры представляют по своей форме прямой переход от первобытной формы каменных топоров, употреблявшихся на севера России в период каменнаго века. Ножи и кинжалы все железные; некоторые из них снабжены черенками и рукоятками из бронзы, которые по форме своей сходны с рукоятками бронзовых кинжалов, отрываемых в курганах Западной Сибири, некоторые с ушками для прикрепления к деревянной рукояти посредством ремней. Украшения – все из бронзы – представляют жгутообразные шейные обручи и поручи, цепочки, застежки и бляшки для нашивания на одежду; орнамент на этих вещах состоит из грубо отлитых головок зверей, драконов, концентрических кругов, спиралей и зубчатых линий. Из вещей, принадлежащих к домашнему обиходу, любопытны добытые из могильника два сланцевых точильных камня, железный клинок от маленького ножичка, бронзовое долото и бронзовые шилья. Кроме того добыта небольшая группа предметов, которые могли иметь значение только символическое или священное, может быть, значение амулетов. К числу таких предметов следует отнести бронзовые изображения петушка, бараньей и орлиной голов, изображение полумесяца и бронзовое же колеско о четырех спицах, встречающееся и среди предметов, добытых из древнейших скандинавских могил бронзового века. Если ко всему сказанному о предметах, добытых в могильнике, добавить, что в нем не отыскано никаких признаков письма, никаких монет, что между вещами не найдено ни одной серебряной или золотой, которых так много встречается в более поздних могилах бронзового и железного веков, то нельзя не признать того, что Ананьинский могильник принадлежит к эпохе весьма отдаленной и народу, жившему между Волгой и Уралом за несколько столетий до Р.X.

В 8 вер. к с. от Елабуги, на почтовом тракте из Елабуги в Сарапул лежит с.Сарали, имеющее свыше 2.000 жит. Здесь некогда находился медеплавильный завод тульского купца Красильникова. По сообщению Рычкова, начало медеплавильному заводу в Саралях положили сосланные сюда на житье пленные шведы. Руду для завода они добывали из разных мест, по преимуществу из Оренбургской губ. В 1774 г., на пути из Осы в Казань Пугачев переночевал здесь и разграбил имущество завода. Владелец его при приближении Пугачева бежал в Казань. Сарали – родина известного психиатра и невропатолога акад. В.М.Бехтерева.

В 7 вер. от Елабуги, на лощине правого берега Камы стоит видимое с парохода с.Танайка, имеющее до 3.000 жителей. Это село образовалось из дер.Таны, принадлежавшей некогда «Троицкому монастырю Каменного городища, что на Елабуге». С. Танайка принимало деятельное участие в пугачевском бунте. В то время, когда Елабуга (прежнее село Трехсвятское) и другие села со страхом ожидали появления самозванца, в Танайке уже много было сторонников бунтовщика. Увлеченные ласковыми обещаниями Пугачева, они начали вместе с ними рыскать по соседним селениям, требуя с угрозами признания Пугачева за имп. Петра III. Заслыша о передовых полчищах Пугачева, подходивших к Елабуге, один из ее жителей, пьяница Бурмистров, отправился в стан Пугачева и признал его своим государем. Вор удостоил его целованья своей руки и за обещание смутить елабужан пожаловал его в полковники. Возвратившись в Елабугу, захудалый посадец начал распространять вредные слухи, смущающие жителей. Три священника – Александров, Троянский и Романов – схватили пропагандиста, связали его, посадили в куль и лично повезли его в Казань для предания властям. В Танайке, где они проездом остановились, им пришлось жестоко поплатиться за арест пугачевского полковника. Жители Танайки из любопытства окружили их и, услыхав из куля человеческий голос, освободили связанного пугачевца. Освобожденный, остриженный в кружок по казацки, назвал себя полковником государя Петра [с.543] Федоровича. Бурмистров скоро успел привлечь на свою сторону танайцев и восстановить толпу против священников. Их начали бить, топтать ногами и, волоча по земле, таскать за волосы, затем хотели посадить в кули и бросить в Каму. Только по настоянию некоторых стариков, боявшихся законной ответственности, их не утопили в реке, а отправили на суд самого Пугачева. Избитых, израненных, измученных физически и нравственно привезли в становище пугачевцев, которые в это время осаждали укрепление Нагайбак. Начальник укрепления Новиков выкупил священников из плена за 400 руб. ассигн. В Танайке вообще было гнездо пугачевцев, за что жители этого села и немало поплатились. Присланный в Елабугу с полуротой солдат майор Перский, получив подкрепление в 400 гусар, обратил свое внимание на Танайку, направив сюда свои войска. При приближении их пугачевцы разбежались и попрятались. Их находили в домах, погребах, логах, овинах и умерщвляли как мятежников. Трупы убитых брошены были в овраг и засыпаны землей. Этот кровавый овраг и доселе существует в Танайке. Разбив шайки пугачевцев в других селениях, возвратив жителям отнятое у них пугачевцами имущество, войска направились в Оренбургский край: гусары – на соединение с полком Михельсона, а Перский – в Башкирию. В 150 вер. от Елабуги Перский окружен был полчищами Пугачева и захвачен в плен. Существует предание, что с мужественного майора, оказавшегося присягнуть самозванцу, пугачевцы содрали с живого кожу.

Около Танайки, на высоком берегу Камы, в сосновом лесу находится кумысолечебное заведете врача Кротова, существующее с 1888 г. Сезон с 20 мая до 8 августа. При заведении имеются номера от 15 до 125 руб. за сезон и дачи-особняки от 125 до 175 руб. Посуточно номера отдаются от 40 коп. до 3 руб. Обед из 3 блюд (2 мясных и пирожное) 15 руб. в месяц, из 2 мясных – 12 руб. и из 1 мясного – 6 руб. Бутылка кумыса стоит 20 коп. В заведении имеются рояль, газеты и журналы (в курзале), кегельбан, купальня, лодки, крокет и гимнастика. Можно занимать квартиры и в с. Танайке у крестьян, где цена значительно ниже. Проезд в омнибусе до Елабуги стоит 20 коп., в отдельном экипаже – 60 коп. в конец.

В 12 вер. ниже Елабуги, на левом берегу Камы лежит живописное имение-дача Святой Ключ, принадлежавшее прежде ген. Крыжановскому, а ныне составляющее собственность известного елабужского миллионера и хлеботорговца Стахеева. Ген. Крыжановский имел 6.000 дес. в Оренбургской и Уфимской губ.; земля эта перешла его дочерям, одна из которых значительную часть своей доли продала вместе со Святым Ключом Стахееву за 200.000 р. Роскошные леса, принадлежащие к этому имению, начинаются еще верст за 15-20 ниже Святого Ключа по левому берегу Камы. Самая дача Святой Ключ – с красивыми домами, часовенкой близ берега Камы над ключом, изящной пристанью и стоящей несколько в стороне паровой крупчатой мельницей – расположена на крутом повороте Камы, на лесистом мысу, с двух сторон омываемом широким руслом Камы. Святой Ключ служит местом поклонения как для православных, так и для магометан. Много фактов говорят о целебности этого ключа, но анализа воды произведено не было. Почему колодец называется святым, неизвестно, так как среди русских жителей об этом не сохранилось ни одного рассказа. Но, по татарскому преданию, здесь находилась могила булгарского имама святой жизни. Камень с арабской надписью над его могилой неведомо когда и куда исчез, и самая могила была уничтожена. Имя этого имама татары не знают или не хотят сказать. Пристань Святой Ключ отправляет свыше 1.200 тыс. пуд. грузов, преимущественно хлеба.

Вер. в 20 ниже Святого Ключа, на правом берегу Камы стоит с.Котловка, имеющее до 8.000 жителей. Против с.Котловки дно Камы [с.544] очень углублено и имеет форму котла, отчего село и получило свое название. Котел этот имеет до 24 саж. глубины, а в ширину до полуверсты. Здесь в старину водилась громадных размеров белуга, до 70 пуд. весом.

Близ с.Котловки находятся два древние городища, замечательные своей кокошникообразной формой и находками. Одно из них занимает вершину замечательной по высоте и оригинальному виду так называемой «Котловской Шишки». Это городище защищено в разных местах несколькими валами, из которых главный, ограждающий площадку со стороны поля, массивен и имеет 90 сажен длины. Другое городище расположено на мысу, между двумя оврагами, близ с.Котловки; на этом городище есть только два небольшие вала. Городища эти принято называть костеносными, по изобилию находимых в них костей различных животных и по находкам изделий из кости. Из находок этих вещей встречаются следующие: большие костяные ножи из острых, широких и длинных ребер с головкой в виде ручки, наконечники для стрел и круглые наконечники для боевых молотов. Из предметов домашнего быта встречаются костяные ложки, вилки, гребни, вязальные иглы, шилья, узды, игрушки и костяные бусы. Орудиями промысла служат: удочки, остроги, маленькие ножички для снимания вероятно шкур, разнообразные лопаточки для отделения мездры от кож и кофчиги для плетения лаптей. Все эти вещи сделаны из кости искусно, иногда даже художественно. На некоторых предметах, особенно на ручках ножей, на лопаточках, гребнях и удочках, встречаются изваяния фигур и головок различных животных: лося, медведя, лисицы, кабана, свиньи, лошади, изредка изображения дракона и других фантастических животных. Глиняных, каменных вещиц, а равно и железных предметов встречается очень мало. Но поделок из бронзы и меди найдено больше. Таковы кельты, двуперые стрелы, иглы, кольца и разные украшения. Большую важность для указания на самостоятельное литье металлических изделий имеют найденные тигли и разнообразные формы для отливки. К гончарным изделиям принадлежат горшки или сосуды разнообразной формы и величины. Есть котловидные, с круглым дном и широким зевом. Цельных сосудов не сохранилось, но по крупным осколкам можно легко восстановить форму сосуда. Черепки серого цвета с раковинной примесью тверды как камень и при ударе издают звон. На крупных сосудах орнаментов нет, но на малых и средних они встречаются или в виде зубчатых, или в виде веревчатых линий, расположенных то группами, то вкось, а чаще всего вокруг зева. Какому народу принадлежат эти костеносные городища – неизвестно. Oтсутствие монет на городищах указывает, что этот народ был древний, который однако приручил лошадь, корову, барана и собаку. Видимо он вел пастушеский образ жизни, занимаясь также звериной и рыбной ловлей. Предметы первой необходимости он делал сам; украшения на вещах изобличают в народе довольно развитый вкус к изящному. Этот народ не был ни вотяками, ни черемисами, ни даже булгарами, у которых вещи отличаются пестротой восточного типа. А по своим обычаям и культуре жители костеносных городищ не сходствуют и современными Ананьинскому могильнику (см. выше, стр. 541) жителями. Родичей костеносных городищ надо искать в Сибири, по p.p.Томи, Иртышу, и отчасти в Пермской губ., где встречаются сходные с этими городища. П.А.Пономарев относит костеносные городища к I — IX вв. по Р.X. По его предположению, населявшее эти городища племя хоронило не трупы покойников, а только кости их.

Вер. в 7 пониже с.Котловки, на правом, высоком берегу Камы находится с.Свиные Горы, имеющее свыше 2.000 жит. Село это старинное. В 1670 г. Савватий, игумен образовавшегося тогда Раидского монастыря, обратился к царю Алексею Михайловичу с челобитьем, чтобы государь пожаловал монастырю «на прокормление пустошь под Камою рекою урочище Свиные Горы, где, по его заявлению, поселились пришлые люди «на диком черном лесу», который они расчищали и распахивали. Ходатайство это было уважено. Близ Свиных Гор есть подобное Котловским костеносное городище.

Ниже устья р.Вятки Кама правым своим берегом, а ниже с.Сокольих Гор (см. т. VI «России», стр.369) и левым берегом выходит из пределов рассматриваемой нами области.

 

Немирович-Данченко В.И. Кама и Урал (Очерки и впечатления).

Из книги: 
"Белов В.Н. Елабужский край на страницах печатных изданий Российской Империи. 
Библиографическое исследование. /- М: Издат. «Перо», 2014. – 428 с."

Немирович-Данченко В.И. Кама и Урал (Очерки и впечатления). СПб., Типография А.С.Суворина, 1890 стр. 58-88

В книге известного в конце XIX-начале ХХ веков писателя и журналиста Василия Ивановича Немировича-Данченко, старшего брата известного театрального деятеля Владимира Ивановича Немировича-Данченко, собраны записки, по выражению автора «в свое время благосклонно принятые критикою и читателями» о поездке на Урал в 1875 году.  В связи с тематикой настоящего исследования, представляют интерес три очерка данного сборника – «Опять леса», «За Елабугой» и «Челны и Пьяный Бор». Эти очерки, несмотря на то, что написаны путешественником, наблюдавшим Елабужский край и город Елабугу лишь с палубы парохода, тем не менее дают яркие зарисовки современных автору картин быта местных жителей, их занятий и повседневной деятельности представителей различных слоев елабужского общества.

 

Фрагмент:

«VII. За Елабугой

Охваченная зелеными понизями утром Елабуга так и вырезалась на голубом фоне безоблачнаго неба белыми силуэтами своих церквей! Точно вся она вытянулась в одну линию. Берег здесь очень похож на волжский. Так же горист и красив. Около какия-то развалины: толстая, каменистая кладка образует что-то в роде арки с деревянными связями. Сложено все из громадных каменьев. Пахнет татарщиной, совсем не русскаго типа стройка.

— Что это?

— А «Чортово городище».

— Разсказывают про него что?

— Народ разное толкует. Место слепое, чего тут!

— Чорт, вишь, у попа дочь сватал; поп ему и задал задачу: выстрой мне за ночь церкву. Собрал чорт своих чертенят и давай работать; только-было кончили — петух и запой, стройка вся и разсыпалась, каменьем о берег легла. Это тебе одно, а вот и другое: стояла тут крепость, жили в ней люди разбойные, только и они своего закона держались. Заплатил ты им деньги — честь-честью проводят тебя по реке, ведь тут быстрина, лукоморья здесь. Ну, а не заплатил — наведут барку на такое место, что ее и опружит. Тут груз какой — ограбят; купца, либо приказчика в воду, осетрам на кормы, а рабочий народ — на берег и на все четыре стороны вольной-волей. Честь-честью…

В Елабуге на пароход привалила целая толпа судорабочих. Здесь они оставили барки и должны были возвратиться по домам. Что за измученные люди! Синие подтеки на лицах, осунувшияся жилистыя шеи, бороды клочками разбросало во все стороны, дышут с натугой, видимо усталь одолела, да и безкормица, не глядя на хозяйский харч, обнедужила их. Пешком бы назад пошли — новое горе, торопиться надо: полевая работа не ждет, а тут еще и приказчики хозяйские разсчет задержали. К нам по сходням шли они, понурясь, с натугою, переступая с ноги-на-ногу, хотя точно также они могут десятки верст обломать в один день.

— Эк навалило! поморщился капитан.

— Вам же лучше: пассажиров больше.

— Какие это пассажиры! посмотрите-ка какая сейчас торговля пойдет.

И действительно, судорабочие навалились на помощника капитана. За весь конец до Перми следовало взять по рублю, но пароходы для бурлаков делают исключение и пускают их гораздо дешевле.

— Возьми по двугривенному! убеждали судорабочие.

Помощник упирался на сорока копейках.

— Колчинские пароходы дешевле берут.

— Вы и ждите колчинских!..

— Нечем нам платить-то… Достатки наши ведомы.

А это уж ваше дело.

Обе стороны измором донимали одна другую, пока не состоялось соглашение везти за тридцать копеек с человека, с тем, чтобы пассажиры эти работали по нагрузке дров на пароход.

— Смотрите же, чтобы спора не было… Работать как следует…

— Мы привышны. Будь спокоен…

Как заняли места, так и легли в повалку, плотно один к другому. Толпа большая, а примостилась так, что места самую малость заняла. Кошели под голову и, спустя минуту, вся эта натуженная толпа спала уже, и спала вплоть до Пьянаго Бора. Спала под солнцем, обжигавшим лица и открытыя груди. Иной и повертывался даже к солнцу. Пот так и прошибает, лбы мокрые, волоса космами пристали, тут же и от трубы пароходной жаром прихватывает, а бурлаки и шевельнутся редко.»

 

  1. Опять леса

За Лаишевым видимо хлебородная полоса пошла. Земля хорошо обработана. На зеленой понизи деревня Мурзиха показалась — кучи навоза кругом, кровли соломенныя — издали хлевами пахнет. — Тут около узится Кама, так что верст на десять выше этого убогаго поселка предположена постройка моста для сибирской железной дороги.

— Скоряе бы строили…

— А что?

— А оголели мы. Все же народушку работа… сказывают по чугунке деньги дешевы.

— А у вас как поденщина?

— Да тут между Мурзихой да Рыбной слободой поди и поденщины нет; потому работников никому не надоть. Всякая семья сама собой облаживается. Годы бывают, когда за двугривенный в день на страду мужика берешь — и то доволен.

В сумерках мглистаго вечера едва наметилось Рыбное. Оно по косогору сползает к реке. У самой воды домишки, два–три огонька мигают. Село богатое, а после волжских — куда неприглядное. Рыбное слободой зовется. Торгует эта слобода железом, вдосталь рыбу ловит. Здешние стерляди и осетры по всей Каме славятся. Пароход пристает сюда.

— Кому рыбки?.. Рыба живая… У нас стерляди…

— Осетры княжьи!..

— Во, гляди какой! И дюжий загорелый как подошва рыболов к самому носу моему вскидывает полуторапудоваго осетра.

— Не надо мне.

— Чего не надо — ты пойми, рыба холостяк. Всем пароходом ешь ее — конца не будет. Чем не взяла? И рубашкой хороша и жиревая… Чего ты!.. И всего-то с тебя девять рублей за красавца сойдет…

Другой корзину стерлядей под ноги подбрасывает. Рыба бьется в ней, томительно зевая; только и слышится шуршанье да шорох из этих своеобразных садков. «Ишь ты варево почуяла, в уху просится!» острят кругом.

Видим, опять кондовая, коренная Русь пошла. Новгородский сказ, северо-русский тип. Ничего инородческаго, говорят на распев, растягивают гласныя. Голоса громкие, смех задорный. И тут-же у кладбища часовенка на татарский лад строена… В одном прикамском чисто-русском селе у часовни, точно у мечети здешней, выступ на переднем фасаде фонариком, а в другой минарет. Только руками разведешь. Внутри иконопись. Геена огненная пышет из разверзстой пасти змия погибельнаго, а в этой геене, между прочими, сидит себе солдатик с ружьем и, не смотря на пламя, окружающее его, преспокойно курит трубку. Земной рай тоже носит на себе заметные следы оригинальнаго творчества. Под кущами райских садов сидят за столом старцы. На столе — посудины с вином и жареные поросята. Ангелы в воздухе трубят в длинные рожки, а в траве ползет змея, у которой во рту вместо жала какой-то необыкновенный цветок.

— Кто это у вас рисовал? спрашиваю я рыбника, только–что сбывшаго мне за целковый аршинную стерлядь.

— Это у нас свой! Солдат… Из нашего села родом, по всей округе пишет.

— И образа?

— И на образа лучше его мастера не найдешь. Только без водки не может; смелости, говорит, той нет. У него такая правила: обопьется, а потом давай писать, с перепою–то у него разума больше. Это, брат, как кому Господь определит. Другой с водки только спать горазд, а его, мастера нашего, с этого самаго пойла, поди как осеняет.

Около Рыбной слободы, на грязном поле, словно насыпаны грязныя избы. Скудно, неприглядно. У берега несколько недостроенных белян. Так и обносит смолистым запахом сосновых досок. Кое–где серебристыя пятна тальника, а за ним опять выступают на глинистых горбах убогия починки.

— Вся эта округа Уральским монастырьком зовется.

— Где же монастырь?

— Да тут нет, никогда и не бывало монастыря. Так народ прозвал — и пошло…

Совсем безжизненная, унылая местность, а между тем тоже богатый рыбный лов в сети и на самоловныя уды.

— Нам с этими ловами толку мало, потому все они по чужим рукам разошлась.

Общественных тоней нет, река уже в частном владении. Рыбачут по найму, да и не стоит: меньше гривенника в день приведется получить, лучше идти беляны строить, коли на такое дело сподручен. Здешняя беляна по Каме, да и по Белой реке славится, а строителям тутошным перед другими великая честь! Уральский монастырек на беляну первый мастер.

— Погодите-ка, баржи совсем перебьют дорогу вашим белянкам. Не далеко с белянами уйдешь…

— Куда барже! На беляну экую ли гору взвалить — все вынесет.

— Станут и баржи большия делать… Пока еще не весь лес перевели, да башкирския дебри целы, так беляны вам сподручно ставить, а вот как через несколько лет по реке Белой да по Уфе последнее дерево свалят, тогда что?

— Ну, Господь даст… Не вовсе уж обездолит… Тоже ведь молимся ему…

— Вы бы лучше леса берегли… У нас вон на невьянском заводе даже железное дело бросили, обращается ко мне приказчик. — Счастье, что золото нашли, а то бы тысяч десять народу хоть по миру иди…

— Что-ж так?

— Лес весь сожгли. Верст на сто поди лесу нет… Молодянник есть, кондоваго леса и во всей даче не найдешь. Даже пни, которые были, повывернули и сожгли в заводских печах. У нас о лесоводстве ведь и понятия не имеют. На милость божию надеются, а чтобы по рациональней тратить это богатство и думушки нет… пускал пыль в глаза иностранными словами заводский артельщик.

— Лес, лес! Только у вас и горя, что лес! Много вы в ем понимаете… озлился толстый как боров лесопромышленник, во всей своей неприкосновенности, с растегнутым воротом и медалью на шее.

— Однако, по левому уфимскому берегу ни одной лесины не осталось.

— За то по правому, вятскому, только за Елабугу — зайдешь, сплошь леса пойдут. И какие леса-то! Из одного дерева пять сажень дров нарубишь!

— То-то вы и рубите!.. Мачтовыя деревья да на дрова.

— Это где же? спрашиваю.

— А в дачах Елабужскаго уезда…

— Помолчи-ка… вступается лесопромышленник. — Не мели, чего не знаешь; язык-то тебе дешево стоит, да ведь никто тебя за него не тянет… Чего ты тут назвонил? Нешто я себе враг — мачтовое дерево на дрова изводить! Мачтовое дерево — на порубку тогда я пущу, коли оно переспелое. Четырнадцать вершков есть в комле — на мачту чудесно, а только на вершок перепустишь его, оно уж и переспело, пили его, либо руби. Коли дряблый комель, какая же мачта тебе из лесины будет?.. Не выкроишь ее… Ты бы про елабужские леса лучше помалкивал… У помещиков покупаем дачу — сплошь валим, у казны — тоже, а в Елабужском уезде с тем и отдают на вырубку, чтобы деревья семянныя оставлять.

— Что же вы платите за десятину?

— Коли средний лес семьдесят, много-много сто рублей отвалим. Да еще кое-кому соску в рот дашь — пососи-де… Всякому пить-есть надо; мы за этим не стоим.

Потом я сам встречал эти елабужские леса. Из-под топора дача выходит разреженною. Сиротливо, далеко одно от другаго стоят семянныя деревья; между ними пни торчат, молодая поросль робко выбирается из-под них; солнце, которому еще недавно и доступа не было в темную чащу, щедро обливает зноем и светом сырыя промежи, высушивая их… Зато от «господских» лесов не остается, действительно, ничего — не только семянных деревьев, но и пней нет. А такие леса все чем дальше, тем усерднее продаются культурными баричами, прожигающими жизнь в столицах или за-границей, неимеющими понятия о том, какия сокровища сбывают они за безценок промышленникам. Большую часть этих угодий скупают купцы, но и крестьянство выступило недавно конкуррентом по лесоистреблению.

— Вот у Техтерева, у помещика, зимой крестьянин наш полтораста десятин облаговестил, а нынче уже по Ижу–реке сплавил полторы тысячи сажень дров. Дровами-то он весь свой расход покрыл, а чаща-то еще только по краям тронута. Господь даст — в два лета всю свалит и немалый капитал наживет… Бог, брат, знает, кому помочь.

Лес особенно усердно рубится по притокам Камы, лишаемой, таким образом, питательных ветвей, потому что вода в небольших реченках только и держалась, благодаря обступившей их со всех сторон чаще. На низменных местах, где произведена порубка, образуются луга, на высоких — пашни.

— Тоже и нас без толку ругают, живописал лесопромышленник. — Знаешь ли, какой на пашне лес подымается, дай ему только волю. У нас есть такия места. Прежде там пахали, а теперь, через шестьдесят лет, строевой лес поднялся. Что ни лесина — то и капитал! каждому месту свое дерево: после ржи сосняк подымается, после яровых либо гречи — березняк запушится.

Я мальчонкой несмышленочком с покойным тятенькой ездил — все он мне разсказывал: «вот здесь мы бывало пахали, а теперь хоть избы строй из лесу». На пахатной земле важный лес ростет. Возьми на дрова с него — слой в каждом полене толстый, середка камень. А с лесу, что на простой земле вырос, какая радость? слой в нем тонок, что бумага, сердцевина — рыхлятина самая… Плюнешь на него и прочь пойдешь, потому по нашему промыслу это яман7) дело выходит.

— Что же это ноне леса на пахатной земле не ростут?

— Ноне… А тебе бы в год надо, либо в два? Тут десятками лет молодятник подымается… Ему надо окрепу дать. Пусть выстоит, нальется да закаменеет комлем.

— Дашь ты ему окрепу! Нет, ты схватил вон подряд да живым манером и свалил молодятник. Верь ему, обратился ко мне оппонент лесопромышленника, — ему что! Он на все зарится. Тут у одного помещика такая ли дуброва стояла — дедовская, рощена да выхолена но по нынешнему. Что-ж бы ты думал: он к этому помещику в Питер послал, да с управляющим снюхался. Весь, де, ваш лес палом сгубило. Божеское наказание! Одни, де, обгорелые пни остались. Тот продал ему, не глядя, пни-то эти за безценом, а он, поди, десять тысяч плотов кондоваго бревна из этих пней выгнал. Вон тот тебе про башкирские леса говорил, что они стоят еще. А как стоят, знаешь ли! Все уж запроданы. Бирский купец такой есть — Уткин прозывается — он у башкирских старшин пятьдесят тысяч десятин крепколесья купил по пятиалтынному за десятину. Как перед Богом говорю.

— У каких это старшин?

— А башкиры их ханами зовут. Так у ханов. Да в вечное владение купил леса, с землею, по сплавной реке, по Белой.

— Да что-ж они цен на леса не знают?

— Башкиры-то? Башкиры народ смирный, робкий. Будем прямо говорить — глупый народ. Он всего послухает. А Уткин им такую канитель развел, что ты бы и даром рад лес отдать. Он им что ввернул: у кого, говорит, земли много, с того и солдат много возьмут! Дал он им пустяки самые и сейчас же заложил Савостьянову всю эту округу за шестьдесят тысяч рублей, а потом в саратовском банке за него сто двадцать тысяч рублей взял. Вот оно у нас как дела-то делаются. Чудесно! Только крест с себя сними и капитал ухватишь. Так за своих ханов пять сел башкирских леса и потеряли.

— По ихней дурости с них и рвут.

— Потом опомнились, да уж поздно. Ничего не поделаешь.

— К адвокатам бы обратились!

— Есть у нас это племя, как ему не быть; только знаешь, как мы называем его, адвоката-то? змием ползущим! Тут, брат, простому человеку заступы нет. Всякий норовит сорвать с него, что можно.

Темная ночь кругом. Внизу плещется Кама, а воды не видать совсем. Пароход у самаго берега пробирался. Вон массы какия-то. Не то горбины глинистых холмов, не то избы.

— Что это?

— Село. Рыбачут тут. Этим только и живут. Ловы здесь больше ночные. Так до Елабуги вплоть пойдет.

— Где же они ловят?

— А на огонь, гляньте-ко туда.

За деревней по берегу мелькало много огоньков. Когда пароход подбежал к ним, оказалось, что на песчаной отмели на шестах рогожные шалаши устроены. Перед ними костры горят, выхватывая из окружающей тьмы толпы рыболовов. Тут и бабье было. Песни слышались, только странно как-то — взвизгнет песня и замрет. Точно от боли кричать. На палтухах в два ряда снасти развешены. Картина полна оживления, по крайней мере, здесь, среди мертвых берегов.

Потом мы пригляделись к этому. Толпы рыболовов поминутно встречались и направо, и налево. Замелькают огоньки, подойдем ближе — костры оказываются и та же шумная толпа около. У берега разбитыя барки с железом. Обмелели видимо. Иная барка вверх кокорами, точно палое и оглоданное волками животное, подставляющее вам только свои голыя ребра. Не глядя на ночь, вокруг таких барок возятся и ершат лодки, словно воронье, не удастся ли и еще поклевать чего. Вон огонек посередь реки. Там барка обмелела тоже. Кругом кипит работа, разгружают железо.

А вверху и внизу тьма.

Тише идет пароход. Сырая мгла со всех сторон расползается, даже дышать трудно.

 

VII. За Елабугой

Охваченная зелеными понизями утром Елабуга так и вырезалась на голубом фоне безоблачнаго неба белыми силуэтами своих церквей! Точно вся она вытянулась в одну линию. Берег здесь очень похож на волжский. Так же горист и красив. Около какия-то развалины: толстая, каменистая кладка образует что-то в роде арки с деревянными связями. Сложено все из громадных каменьев. Пахнет татарщиной, совсем не русскаго типа стройка.

— Что это?

— А «Чортово городище».

— Разсказывают про него что?

— Народ разное толкует. Место слепое, чего тут!

— Чорт, вишь, у попа дочь сватал; поп ему и задал задачу: выстрой мне за ночь церкву. Собрал чорт своих чертенят и давай работать; только-было кончили — петух и запой, стройка вся и разсыпалась, каменьем о берег легла. Это тебе одно, а вот и другое: стояла тут крепость, жили в ней люди разбойные, только и они своего закона держались. Заплатил ты им деньги — честь-честью проводят тебя по реке, ведь тут быстрина, лукоморья здесь. Ну, а не заплатил — наведут барку на такое место, что ее и опружит. Тут груз какой — ограбят; купца, либо приказчика в воду, осетрам на кормы, а рабочий народ — на берег и на все четыре стороны вольной-волей. Честь-честью…

В Елабуге на пароход привалила целая толпа судорабочих. Здесь они оставили барки и должны были возвратиться по домам. Что за измученные люди! Синие подтеки на лицах, осунувшияся жилистыя шеи, бороды клочками разбросало во все стороны, дышут с натугой, видимо усталь одолела, да и безкормица, не глядя на хозяйский харч, обнедужила их. Пешком бы назад пошли — новое горе, торопиться надо: полевая работа не ждет, а тут еще и приказчики хозяйские разсчет задержали. К нам по сходням шли они, понурясь, с натугою, переступая с ноги-на-ногу, хотя точно также они могут десятки верст обломать в один день.

— Эк навалило! поморщился капитан.

— Вам же лучше: пассажиров больше.

— Какие это пассажиры! посмотрите-ка какая сейчас торговля пойдет.

И действительно, судорабочие навалились на помощника капитана. За весь конец до Перми следовало взять по рублю, но пароходы для бурлаков делают исключение и пускают их гораздо дешевле.

— Возьми по двугривенному! убеждали судорабочие.

Помощник упирался на сорока копейках.

— Колчинские пароходы дешевле берут.

— Вы и ждите колчинских!..

— Нечем нам платить-то… Достатки наши ведомы.

А это уж ваше дело.

Обе стороны измором донимали одна другую, пока не состоялось соглашение везти за тридцать копеек с человека, с тем, чтобы пассажиры эти работали по нагрузке дров на пароход.

— Смотрите же, чтобы спора не было… Работать как следует…

— Мы привышны. Будь спокоен…

Как заняли места, так и легли в повалку, плотно один к другому. Толпа большая, а примостилась так, что места самую малость заняла. Кошели под голову и, спустя минуту, вся эта натуженная толпа спала уже, и спала вплоть до Пьянаго Бора. Спала под солнцем, обжигавшим лица и открытыя груди. Иной и повертывался даже к солнцу. Пот так и прошибает, лбы мокрые, волоса космами пристали, тут же и от трубы пароходной жаром прихватывает, а бурлаки и шевельнутся редко.

Около Елабуги хлебопашное село Питки. И большое ведь, и богатое, а постройки — точно гнилье какое по берегу разсыпано. И везде так. Промысловый починок — избы на славу из кореннаго лесу, улицы чисты, народ крепкий — богатство, а только на хлебопашца наткнешься, будь хоть египетские урожаи, все равно: жалкия избы сбиты в кучи, навозом пахнет, соложенныя кровли подгнили, точно лишаями покрыло их, у воды черныя торчат, какия-то развалившияся постройки в самую реку вдвинулись.

На верху татары спокойно совершали свои утренния молитвы. В это время матросы старались и не ходить близко, чтобы не мешать им. Совсем не то, что мне привелось видеть на пароходах русскаго общества по Черному морю, где целая ватага пассажиров и служащих безцеремонно острословила над молящимися горцами. Население здесь чрезвычайно терпимо. Религия не вызывает розни. Народ гораздо развитее, чем где-либо в ином месте. Вообще, так по всему горнозаводскому Уралу и по Каме. Тут наткнетесь на такие типы нравственно-красивых, умных крестьян, что только руками разведешь, да, вспомнив наши порядки, невольно воскликнешь: «откуда нам сие!» Татары, когда мы дошли до «Чортова городища», обратились лицом к нему.

— Они почитают это место… По ихнему тут святой татарский жил.

Еще, следовательно, третье толкование. Вообще, начиная от Елабуги и выше, что ни место — то былина. Предания за преданиями и в них уже слышится имя Ермака. Вот, например, деревня Подмонастырье. Оказывается, что на горе когда-то обитель стояла. Кама здесь шалит. Течение ея загромождено крупными камнями, кстати же, она излучину делает, так-что кипень здесь и для парохода не совсем безопасная, не говоря уже о барках, которыя разбивались тут десятками, если не приставали несколько выше к берегу и не молились в монастыре. Народ толковал, что в самой излучине чорт сидит, которому дана была власть разбивать барки, непристававшия к монастырю.

— Только Ермак этого чорта и ограничил. Он с одного инока крест взял и бросился в самую излучину к чорту. Схватились они там – поднялись. Кама выше берега, вскипела вся. Надел Ермак Тимофеевич крест на чорта и сгинул он с той поры совсем!.. Оттого и монастыря не стало, потому приставать к берегу не требовалось, монахи обеднели и разошлись кто куда.

Тут к нам на пароход пьянаго купца принесло.

Скуластый, узкоглазый, штаны в голенища. На самой пристани он съездил по уху своего приказчика, причем тот как-то особенно ловко на отлет размахнулся фуражкой и приложился к хозяйской руке. На пароходе купец по первому разу шум поднял. Пристал к одному юному офицеру…

— Кабы за деньги да генералом можно было быть, так я давно бы в апалетах щеголял… Дело не мудрое… Только еройственный голос имей. А ты хотя и офицер, а рыла от меня не вороти, ты поглянь-ко, что у меня за голенищем складено…

— Полегче, купец, полегче, стал унимать капитан.

— Это ты кому — мне?

— Вам-с.

— Мне, ах ты подлец! Иди-ко в трубу с машинистом разговаривай. Да не суйся, коли твово ничтожества не замечают. Ты как думаешь, ты разозли меня, так ведь я что. Возьму я у него у Ефимыча этот пароход, да и прогоню тебя в три шеи, только и всего. Капиталов нам славу Богу хватит.

И капитан уходить прочь, видимо теряясь перед неотразимой логикой купецкаго могущества.

А по течению то и дело встречаются разбитыя коломенки15). Вон указывают место, где одиннадцать коломенок с железом и казенными ядрами утонуло. Только вода над ними немного вскипает, а то бы и не заметить их вовсе. Оказывается, что была непогода, раскачало их ветром, разметало бортовую обшивку и образовались течи. А там — прямо на дно. Где по берегу балаган стоит, там супротив непременно на дне барка застряла, а таких балаганов много. В одну только бурю,

продолжавшуюся два дни, от 4 до 6 мая, между Елабугой и Лаишевым шестьдесят два судна разбило.

— Это еще что! Противу летошняго в Каме вода больше держит. Мы паузились летось здесь на аршине и двух вершках, а теперь на двух аршинах!..

— И ничего ты–то мне сделать не можешь! слышится негодующий голос пьянаго купца. — Ты глянь-ко, что у меня за голенищем складено, да тогда со мной и разговаривай!

 

VIII. Челны и Пьяный-Бор. — Крестьянский ворог. — Удел. — Прикамския пустыни.— Река Ик и иковцы. — Предание о Ермаке.

Пароход лениво ползет по Каме. Жаркий летний день томит до того, что даже лоцман у рулеваго колеса жмурится на солнце и зевает. На палубе старик-мещанин из Елабуги, в большом зеленом картузе, с громадным козырем в виде навеса, рассказывает уже десятую сказку про Ермака Тимофеевича. Я словно сквозь сон слышу:

— И повелел Ермак Тимофеевич оноё татарскую царевну поставить пред свои ясныя очи… Сейчас атаман, Иван Гвоздь, в бранные доспехи снаряжался, брал меч свой булатный, что всей-ли татарве карнаухой грозён был…

Старик, словно во сне, через силу доканчивает свою сказку. Не говорит, а будто каплет. Я тоже сквозь сон его слушаю. Сморило совсем. А река медленно струится по сторонам; еще медленнее сменяются по берегам щедро облитыя солнечным светом жидковатыя рощи, кое-как поднявшияся на месте вековых порубленных боров, как хилое и золотушное поколение детей, сменившее когда-то сильных, рослых и здоровых отцов. Наконец, сквозь тяжелый полдневный сон слышу я свисток… Колеса шибче заработали, пароход стало встряхивать…

— Сейчас богатая пристань будет. Челны!.. Вы кажется любопытствуете?

Смотрю, тот же старик с зеленым картузом будит меня.

— Тут страсть, что хлеба сплавляют… Ишь — сколь барок понасажано…

Действительно, берега сплошь унизаны свежими барками. Далеко пахнет сосною. Под солнцем даже их в пот ударило — янтарная смола проступает сквозь барочную обшивку; на барках никого: точно сонное царство какое-то. На самом берегу правильные ряды хлебных сараев. Из-за них едва-едва мерещутся кровли и ярко горят на солнце золоченыя главы церквей.

— Сюда со всей округи купец идет — хлеб закупать. Есть такие, что по триста тысяч кулей сплавляют, вот как! Тутошний купец, будем так говорить, левиофан-рыба, промежду других. У него за голенищей столь складено много, столь много… Только одного в них нет — по человечеству не понимают.

— Как это?

— Придут крестьяне, которые должны ему — он зимою задатки задает, чтобы по малой цене хлеб взять. У мужика, звестно, зимой нужа лютая… Ну а к лету бывает, цены в гору въедут… За рупь порядился, а цена три! Сойдутся мужики к ему, к левиофану-то, и давай молить его… А он сидит у окошечка, чай пьет, и точно никого перед им… Молчит, да воздыхает. Видал я раз, как мужики наши по этому самому случаю плакали. Стоят сердешные, седые которые, и, что ребята, ревмя ревут: помилуй Степан Ефимыч. А Степан Ефимыч стакашек за стакашком холостит себе знай и умом не ведет. Вот они какие. Ноне на жида все валят; я тебе скажу одно: с жидом куда вольготнее, чем с нашим православным купцом…

Отсюда все грузы идут к Рыбинску. Как мужики-хлебопашцы, точно также и бурлаки вовсе не имеют повода радоваться своим нищенским заработками. На барках поставленные купцами прикащики дерут такия цены за харчи, что вятские и пермские судоходы денег никогда не увидят; поэтому, случается, переймет их где нибудь другой левиофан, они и бросают хозяйския суда посередь реки, на произвол судьбы, пока хозяин, в свою очередь, не перехватит с следующаго каравана.

— Мы, родимый, тутотка грабежом живем, поясняли мне в Челнах.

— У нас, будем так говорить, без грабежа нельзя, потому нас и в хвост, и в голову. Оглядишься, ну и сам давай за тоё-жь рукомесло…

На отмелом побережье сложены «уточками», как выражаются здесь, т.е. углами вверх, полешко к полешку, выловленныя из реки дрова: сушатся на солнце. Часто плоты с ними разбиваются — местные рыболовы и пользуются. Как хозяина не найдется — себе на пользу. «Эта рыбка у нас в лесах растет, смеются они. — Эта рыбка у нас в чести, ни потрошить ея, ни солить, хоша год пролежит тебе не попортится!.. Ну и покупатель на нее ласковый, согласный».

Около Челнов большой затон, где зимует множество судов и камские пароходы с баржами. В этот затон заходит крупная рыба, а раз случилось даже и чудо, созданное верно кем-либо из местных остряков.

— Как бы ты думал, разсказывал мне тот же, наклонный к баснословию старик в зеленом картузе, — белугу раз в Челнах поймали… Совсем князь-рыба; билась, билась, наконец-таки одолели, вытащили. Потрошить давай, взрезали утробу, а в утробе-то, Господи милосливый, человек, и совсем как есть целый… Проглонула она его, как был в красной рубахе, да плисовых шароварах, так в них и остался. И сапоги целые!

— Рантовые? заинтересовался рыбак около.

— А уж этого, друг ты мой, не знаю.

Челны совсем городком смотрят. Постройки на широкую ногу; дома деревянные и каменные в два этажа построены; улицы прямыя, широкия. Сараи тоже чудесные — просторные; видимо выводили, не жалея камня и дерева. Самые лучше амбары и лабазы у удела18). Удел их отдает в наймы под хлеб, сам же им вовсе не торгует. Камень для домов и сараев вырабатывается из местных плитных ломок тоже уделом.

— Этот удел шибко нас опружил19)! Куда не сунемся — везде он. Камень — его, лес его, земля его, только вода наша, да и то пароходы, которые распугали рыбу-то. Рыбка Божья — она шуму не любить, тихих пристанищ ищет. Где люди хитры, там и рыбка по ним тоже хитрая стала. Ты вот про удел поспрошай-ко в Пьяном-Бору, там тебе скажут. Истинно объел он и опил нас. Ничего нет у крестьян: все ему на потребу пошло. Брюхо у его несытое, сколько туда не вали — все еще место будет. А что удел упустил, то купец сожрет. Тут, надысь, какое дело было. Комаров промышленник такой у нас, в удельных лесах порубил дрова, с согласу чиновника, а время было пьяное, народ с праздника еще не очухался. Комаров выставит вина — мужички к ему, что мухи налипли. Он и подговорил их принять на себя эти дрова-то; те по простоте-то и прими. Теперь с крестьян взыскивают пять тысяч. Избы которыя, скот продают, а им-то, мужичкам, есть нечего, пить нечего.

Пьяный-Бор обдержался весь. Ничего нет. Скотину выгнать некуда: все кругом удельное. Выйдет коровенка травы пощипать — пятьдесят, шестьдесят копеек штрафу, да заморят еще хозяина по мытарствам разным. Видя, что пяти тысяч с пьяно-борских крестьян никак не взыскать, хоть и остальныя клети21) продай, удельный чиновник придумал такую штуку. С двух сторожей следует штрафу тысячу шестьсот рублей. У них ничего, ни кола, ни двора, и взыскание потому совсем безнадежно.

— Вот, братцы-мужички, возьмите на себя за них за двух поруку, тогда я вам на год эти пять тысяч отсрочу.

Таким образом оказывается, что за год на 5,000 р. уделу угодно получить 1,600 р.%. Это даже и жидам-закладчикам казалось бы зазорно. И подобных фактов не один. Приведенный только наудачу выхвачен из целой массы других, таких же.

— У нас удел обрал всю землю, осталась одна гористая, овраги. На наших овражках — ни лесинки. Прежде своя земля была, купленая… Луга были — лугов нет.

— Куда-ж делась?

— А слышь ее удел защищал от башкирцев, ну и перевел на себя.

— Да как же это?

Как ни объяснял мужик — видимо человек темный, чувствует обиду, знает, что ограблен, а как, на основании каких статей — ему неизвестно. В продолжении одного лета на коровах удел собирает до шестисот рублей штрафов. Ему это даже выгоднее, чем отдавать луга в кортому22). Бьют со всех сторон. Вез татарин через удельный лес дрова, вырубленныя законно, с согласия владельца, в дальнем татарском лесу. Удельный сторож захватил его: у нас де порубил. Давай стрелять — ранил татарина. Дело объяснилось в пользу последняго; что же вы думаете — явился этот стрелок на скамье подсудимых? Ничуть не бывало, его только перевели сторожем в другой участок. Тем дело и кончилось. Вообще всюду по Каме, где удел, крестьяне бедствуют страшно. В бывших помещичьих имениях крестьяне живут теперь хорошо, оправились, в удельных — деваться некуда от прижимки. Когда хотели открыть здесь ссудную кассу — крестьяне воспротивились.

Все стали объяснять: ваша же выгода, к кулакам за деньгами не пойдете…

— Так-то так, а только и ее удел опишет.

До того здесь все напугано уделом. Жадничает он, действительно, сверх меры. Протекает через Пьяный-Бор речка Пешорка, извилистая и живописная. Удел забрал по ней несколько площадок побойчее и застроил кабачками. Хотели было крестьяне свой общественный кабак открыть — нельзя: удельные есть. Площадь около пьяно-борской церкви большая, тут и базары

воскресные, и ярмарки праздничныя. Место ходкое; удел нацеливался, нацеливался, да и оттягал ее.

— Из-под самых глаз! хлопают себя руками пьяно-борцы.

Несчастных не сосет только ленивый. Сколько паразитов налипло на них — не счесть. В Елабужском уезде, в Пьяно–Борской, Чекалдинской, Лаушкинской волостях кулаки зимою задают за хлеб по 20 к. за пуд. Летом цена случалась до семи гривен, а то и до рубля доходила, ниже сорока копеек не падала — все равно. Попы здешние тоже своего не теряют. Один из них, чекалдинский, чтобы больше свадеб было, распустил слух о намерении правительства брать в солдаты девок. Темный народ струсил и давай окручивать дочерей за кого попало. Браков было бездна. Он же стал молебны служить в долг крестьянам. Года два продолжал эту операцию и когда за крестьянами насчитал несколько тысяч — к мировому посреднику. Через этого Соломона праведнаго и взыскания произвел с надлежащими процентами, продав крестьянское имущество с публичнаго торга.

— Уж такая забироха был! вспомниают чекалдинцы своего жаднаго пастыря.

— Теперь удел до наших ловов добирается!

А около Пьянаго-Бора ловы, действительно, могут быть чудесные. Против самаго села в озерах попадаются сомы пудов до пяти. Повыше, против ключей, есть островок. Пошли туда черемисы дрова рубить. Слышут, какой-то шум около. Точно что-то громадное бьется в воде. Побежали — и действительно чудище какое-то обсохло на мелко-речье, ворочается, мутину вокруг такую подымает, что и не разобрать. Черемисы думали чорт и струсили. Бегом домой. Пришли русские — оказалась в ложбине колосальная белуга, пудов в пятьдесят.

— Отчего имя такое дали — Пьяный-Бор?

— А по всей нашей округе — пьяная земляника ростет*).

Леса отсюда опять пошли. По обеим сторонам Камы — дрема безпросветная. Сама река среди них кажется необыкновенно пустынною. Из круглых зеленых облаков молодой и веселой липы стройно выскакивают верхушки елей и правильныя красивыя пихты, так напоминающия южные кипарисы. Ими горы покрыты точно острыми шпилями. Удивительно эфектны оне в золотистом блеске летняго солнца, резко выделяясь темными силуэтами из зеленаго царства кудрявых лесов, лениво спящих в зное и свете по скатам и крутогорьям. Кама суживается здесь, но вода струится еще тише и медленнее, точно и она поддалась поэтической дреме обступивших ее зеленых вершин. Все это место красивое, сочное, лесистое, называется Тихими-Горами. Солнечный свет, кажется, постоянно зыблется на этих горах, тихих потому, что здесь ни сильнаго ветра, ни штормов не слыхали. Караваны барок отдыхают среди этого задумчиваго приволья. Штормы начнутся опять, в Пьяном-Боре, где горы отходят назад, открывая лениво текущую реку на жертву северовосточному ветру.

— Тут чаща такая — не пройти. Липняк, орешник, мелкий дубок переплелись. Солнцу скрозь не пробиться; там в сырых низинах грибу раздолье, высоко подымается. Черви кишат, змеи даже водятся. По Каме змеи здоровые. Иная в руку. Есть по чернолесью поселки, народ совсем темный живет. Точно и до него солнце пробиться не может. Шибко пьют у нас. Вина сколько хочешь. В одном Сарапуле четыре, да в его уезде в Елабужском, вместе шестнадцать больших винокурен. Большия деньги обирают. Наши крестьяне сами было хотели обществом держать завод, все бы доходу больше было — писаря помешали. Вопче, милый ты мой, одно тебе скажу — по всей нашей округе писарь самая первая язва. Вон, вишь, Сослоуши — татарская деревня.

— Вижу. И я стал всматриваться в чистенькия избы, словно дождем обмытыя на некрутом берегу.

— Там народ живет хорошо. Главная причина — питейнаго дома к себе не пускают. Хотели было силой, писарь верховодил, мироваго улещал, чтобы кабак к ним, татарам, посадить безпременно; ну, бунт вышел. Сказывают, двух мухаметов в Сибирь сослали, а кабака все-ж у них и посель нет.

Село Тихия-Горы Ушаковым живет. Ушаков поставил здесь химические заводы для обработки купороса и купороснаго масла. Серный колчедан для этого добывается в дали, в Гороблагодатском округе, по реке Салде, и сплавляется в Каму по Чусовой. Количество такого сплава в иной год доходит до 860,000 пудов. Самые заводы на вид крайне не казисты, а между тем, дело в них делается большое, миллионное. Самое село Тихия-Горы видно еще издали. Река там делает излучину и над нею, где берега совсем сходятся, точно в воздухе висит оно с своею стройною белою церковью.

Народу живется здесь плохо. В самое лучшее время больше пятнадцати рублей в месяц семья не заработает; кругом места людныя и цены на заводе постоянно сбиваются пришлым голодным людом. За Тихими-Горами Кама ширится. Берега точно засыпаны селами. У самой воды — русские, подальше отойдя, среди лугов, мерещутся татарския и башкирския. Деревянныя мечети под косыми лучами солнца точно загораются.

— Башкирам беда теперь! Солдат нужно натурой ставить. Давно это было, у татар и у башкир разная солдатчина оказывалась. Башкиры за место ее лошманили*). Лиственницу из Перми, из-за Урала сплавляли сюда. Теперь под серую шапку должны. И солдаты же из ихних выходят! Поросенок уронит… Жидкий народ, еще наших тошней.

По всем здешним местам чудесныя охоты: охоться по всему берегу. Сын пароходо-владельца Сироткина, повыше Балахны, в восьми верстах, не раз бивал лосей. Медведей по здешнему чернолесью тоже сколько хочешь. У вотяков даже есть очень остроумный способ заставлять медведей самих избивать себя. На ульях устраивают род качелей — самобитка. Сверху висит тяжелая чурка. Она мешает медведю добраться до лакомаго меда. Он ее лапою — она раскачается и по морде мишку. Тот ее опять лапою — она его снова в лоб. Медведь чем больше злится, тем сильнее бьет, и темь сильнее дует его чурка. Наконец, царь вотяцких лесов окончательно стервенеет, теряет всякое соображение и ведет с чуркою смертельный бой. В результате — ничем непопорченный мех и спасенный от лохматаго лакомки улей.

*) Лошман — доставка лесу сплавом. Слово удержалось до сих пор.

Есть счастливыя места, где вотяки таким способом добывают по нескольку зверей в лето.

— Дерево — дерево, а такого зверя превозмочь может! изумился старик-елабужец, вместе со мною слушавший разсказ о злосчастных медведях прикамских лесов.

Невдалеке от устья реки Ик — Кама стала совсем красавицей. Гряды береговых гор одна за другою вступают в реку крутыми откосами, то серыя и песчаныя, то зеленыя от покрывшаго их леса. Позади за ними смутно рисуются другия, еще далее мерещутся едва–едва, словно туман лежащий на воде — третьи. Кое–где на самых горбах стоят церкви. Часто далекий выступ маревом чудится, а из этого марева ярко сверкает золотистая искорка. Подплываем ближе, искорка разгорается в золотой купол, купол выростает в целую церковь. Тут народ живет богато. Иковцы своею предприимчивостью славятся на округу. Они торгуют лесом, заготовляя его в казенных дачах, сеют много хлеба, умеют избегать кулаков-скупщиков. Большинство богатых елабужских купцов из приустьинских икских крестьян вышли. Все это народ пошире остальных. Умеют наживать, умеют и тратить. Так, например, Стахеев пожертвовалъ 200,000 р. на устройство реальнаго училища, выстроил десять церквей на Афоне и еще более воздвиг храмов по Вятской губернии. Иковец встретится на всяком базаре, даже на Волге. Иковцы заезжают с товарами и в отдаленную Сибирь. Им вообще не сидится на месте. Дома и жены их тут, а сами хозяева — ищи вчерашняго ветра. Раз в год явятся, сходят в церковь, попарятся в бане, отдохнут дня два–три и опять, смотришь, уж снимаются с якоря.

Бродяга-иковец даже мало прилежит к своему селу. Архангельский крестьянин, уходящий на долгие отхожие промыслы, весь свой заработок убивает на то, чтобы дома вывести избу попросторнее, да повыше, яруса в два с мезонином, украсить ее зеркалами, немецкою мебелью, картинами почуднее. Иковцу все равно. Как отец и дед его жили, так и новое поколение живет. Лучше хоронить деньги, и он бережет их пуще глаза. Поэтому в икских селах хороших построек вовсе нет. Бабе и так хорошо, а мужу все равно — редко домой попадает. Когда наш пароход, пыхтя и выбрасывая тяжолые клубы чернаго дыма, проходил мимо — иковския бабы и девки с гребня поспешно сбегали вниз к пристани. Ветер во все стороны разбрасывал яркия полотнища их пестрых сарафанов, на солнце кумач горел как полымя, веселая песня не совсем скромнаго содержания неслась к нам на встречу.

— Ну и бабы! с видимым удовольствием вздыхает сосед.

— Здесь баба дорогая! Двух мужиков ограбить может. Силы в ей сколько хошь. С здешней бабой без ласки нельзя — обидит.

— Нет бабы лучше, как на Ике… Ходовыя! С баркой управиться могут; глубже ея плугом земли не взроешь… Ты как думал? Иковская баба есть, Матрена, с ружьем на медведя ходит; этакого ипостаснаго зверя бьет!.. Вот оне какия тут!

Жаль было, что пароход уходил так быстро. Казалось весьма интересным вглядеться в быт этой своеобразной бабьей республики; но времени не хватало: целью поездки был Урал. Каме поневоле приходилось отдавать очень мало. За Иком поднимались по берегу глиняныя горы. Я не сходил с палубы, любуясь эфектами яркой зелени дубняка на красном и коричневом фоне растрескавшейся и разщелившейся глины… Совсем не видать иной почвы. Кажется, что корни уходят прямо в глину. Невольно воображение рисует другия картины далекой страны, где горячее южное солнце спалило землю и цепкие корни редкой поросли глубоко пробираются в недра пустыни, жадно высасывая оттуда скудную влагу. Материнская грудь кормилицы-земли изчахла там под знойными лобзаниями безоблачнаго неба… Здесь оно, слава Богу, не так горячо. Вот дождевая тучка стороной идет, обливая жаждущие влаги луга обильным дождем. Опять Кама сузилась, вновь начинаются сочныя, зеленыя, красивыя места. Вот устье реки Ижа, против такого же устья Ика. На верховьях Ижа — знаменитые заводы, верст за 200 отсюда. Мы плывем мимо татарских, башкирских и русских деревень. И странное дело, оказывается, что русские здесь были очень церемонными завоевателями и колонизаторами. Они заняли под свои поселки худшия места. На лучших сидят башкиры, на средних — татары, на самых неспособных — русские построились. Чуть лужайка поярче — татарское или башкирское сельбище; русь гнездится на глинистых горах. Разумеется, устья — места подходящия для сплава, у нас. Сюда татарин и не ходит, совсем не его дело, не умеет он пользоваться этим. По Ижу, например, весною ходят барки, беляны, летом плоты бегут, но ни на тех, ни на других, ни на третьих нет чужой молвы, нет бусурманскаго облика. Скуластая и узкоглазая татарва только с берега любуется на кипучую деятельность христиан и не завидует ей, хорошо зная, что русский бурлак не свое гонит, а хозяйское, не на своем плывет, а на хозяйском. Не завидует татарин потому, что он лучше ест и лучше живет, чем наши вятчане и пермяки. Тут и купцы татарские есть. И нужно сказать правду: они к своим гораздо лучше относятся, чем русские к нашим. Все эти Бикмаевы, Юнусовы, Тевтелевы вовсе не пользуются дурною славою, а последний даже избран муфтием в Уфе. В противоположность Ижу — Ик река совсем пустынна. Предприимчивые иковцы работают на чужой воде; по Ику, не смотря на его доступность маленьким пароходам, не гонят даже сплавных судов весною. Изредка только из притока Ика, Мензелинки, выползет жалкая лодченка, пощупает неводом воду и спешит назад. Белицкие едва могли поставить на Ике мельницу: так сильно течение, так глубоко, что запруды здесь трудны и зачастую их сносит прочь.

— Омутистая река наша… Сколь в ей нечисти! говорят иковцы. — Сказывают, есть такия места, которыя Ермаком закляты. Туда он свои клады хоронил. И пононе пойдет кто туда купаться, его нечисть эта самая за ноги на дно тянет. Не осилишь — Господа забудешь помянуть, и не видать тебе света божьяго! Тут-то над Иком, ежели по ночам прислушаться, в воде разный язык слышен, словно бы из одного омута в другой перекликаются… Страх возьмет!..

— Откуда же в Ик попал Ермак?

— Тимофеевич-то! Слава Богу! Ему ежели не попасть, так кому же. Он здесь от царских приставов долго хоронился. Но только и ему поперег горла подошло… Устье-то воевода как-то занял и давай вверх на него тучей надвигаться. В берега не уйдешь, ишь крутоярье какое!.. Ничего тут не поделаешь!.. Думал сначала Ермак бой принять, да силы у него не хватило… Выплыл он с лодкой своей посередь реки и взял с собой только одну любимую царевну татарскую Алмаз.

— Как?

— Алмаз царевна прозывалась. Выплыл это он и крикнул: ах ты гой еси, река Ик могучая, кланяюсь я тебе всем добром моим: серебром, золотом, камением самоцветным, товаром дорогим… И побросал в реку всю казну свою. Замутилась река, приняла Ермаково добро… Тогда он взял меч свой булатный, напоследок царевну Алмаз поцеловал в уста сахарны, да как полоснет — так на смерть прямо… Взял он это ее, голубушку, и в воду!.. Бултых!.. Опосля он давай молить реку Ик, чтобы вызволила его из лихой беды, спасла от конца неминучаго. Ну река Ик богатыря послухала… Не успел он еще в свое становье вернуться, как поднялась непогода, взбушевал Ик и потопил царския суда с приставами и московскою дружиною! С таё самое поры Ик и помутнела… Омутами ее всю затянуло, потому что она в этих омутах казну Ермакову хранит.

Меня поразило сходство этого предания с волжскою легендой о том, как Стенька Разин подарил Волге-матушке персидскую царевну. Когда я записывал это между моими соседями спор поднялся.

— А знаешь ли ты кому Ик река свои клады отдаст?

— Кому?.. Никому не отдаст… Что ей отдавать…

— Ан отдаст!

— Ан нет!.. Скажи, если знаешь?

— Старцу отдаст, который по старой вере живет… Святой старец такой объявится. Когда перестанут старую веру гнать и по всей Москве будет нашим вольно молиться и в свои била звонить, тогда придет сюда старец благочестиваго жития и станет здесь большой скит на Ике-реке ставить… Построит келии, амбары всякие, пристани, а на храм Божий казны у него не хватит. Ну он тогда возьмет лодку, выедет посередь реки, как Ермак, и взмолится Ику, чтобы тот ему свою казну схороненную отдал. Река и отдаст казну. И станут в месте этом, и день, и ночь, панафидки по Ермаку служить и по татарской царевне Алмаз, убиенной Тимофеичем, молиться… И воздвигнется тут храм, и будет ему всякая слава и честь и великолепие!..

— Скоро это?..

— Скоро, скоро!.. Будет у нас царь такой, который немца изгонит и свою старорусскую, исконную, кондовую веру вспомянет… Иргизских старцев на Москву созовут, тогда станут они вкупе и в любви с митрополитами стадо свое пасти!..

Читать оригинал в формате pdf.

 

Немирович-Данченко В.И. Урал. Очерки и впечатления летней поездки. Русская речь. Журнал литературы, политики и науки. Декабрь, 1881. СПб., 1881 стр.21

 

Стр.21

Есть, например, два утеса на Чусовой: разбойник – на юг от Кыновского завода, и у самого завода Мултук. Это Сцилла и Харибда для уральских сплавщиков. Особенно у Разбойника – спокон веку разбивались сотни барок. Скольких жизней он стоил – и не сочтешь. как ни просило местное население снести его – официальная мундирная наука, ничего не делающая без чудовищных смет и выгодных ассигновок, признавала это невозможным. наконец, в 1876 году простой купец Стахеев из Елабуги, на свой счет и своими рабочими, взял, да взорвал камень. Это был опаснейший пункт на Чусовой. Что речные инженеры и полиция делали ранее – никому не известно? В одном 1874 году у этого утеса разбилось тридцать барок с железом.